Читать «Размах крыльев ангела» онлайн - страница 102

– Это не просто так сувенир, чтоб ты знала, это старинная вещь, с историей. Картину помнишь, «Боярыня Морозова» называется? Так вот эта Морозова реальный человек, раскольница известная, а четки это ее сестры, княгини Урусовой. Евдокию Урусову за веру заточили в земляную тюрьму в Боровске, родные ее сюда, к нам бежали, в здешние края, а четки эти за какую-то помощь Нюсиным предкам подарили. Береги их.

Маша четки взяла и тут же воспользовалась случаем, сделала то, что давно собиралась, – попросила Никодима забрать себе ее книги.

– Созрела, значит? – удовлетворенно уточнил Никодим. – Приноси, теперь возьму. Их только от чистого сердца брать можно, иначе добра не жди. Приноси.

Пургин, увидев четки, загорелся – продай и продай.

– Маш, я ведь книги у тебя не просил? Не просил, а эту вещь очень прошу. Продай, хорошие деньги дам, очень хорошие. Домой вернуться сможешь, жилье купить.

– Мой дом здесь, Григорий Палыч, – отрезала Маша, – мне их на память оставили.

И не продала, как ни просил.

– Маш, – как бы между прочим спросил Степаныч, с аппетитом наворачивая любимой своей деревянной ложкой наваристые, густые щи – варить щи в печи Мария была теперь мастерицей, – как ты считаешь, я красивый?

Маша чуть не выронила из рук половник, решила даже что ослышалась: с чего это вдруг Степанычу интересоваться собственной красотой? Но сдержалась, вместо этого по-быстрому, по-женски прикинула что к чему, что могло ускользнуть от ее внимания в последнее время.

Все в Лошках по-прежнему, в жизни Степаныча тоже вроде бы никаких перемен. Стоп! К Нюсе приехала сестра с Украины, говорит, что зажимать совсем начали русских, захотелось на родину, в Россию. Приятная женщина предпенсионного возраста, учительница русского языка и литературы. В отличие от неустанно набиравшей килограммы Нюси, худенькая, подвижная. Из тех, что «маленькая собачка до старости щенок», улыбчивая хохотушка. Маша вспомнила, как Степаныч рассказывал, что она приходила недавно посмотреть, как он работает на любимом своем пригорке, как пишет. Вроде бы что-то там рассказывал про то, что она ему вареников пообещала с картошкой и салом, настоящих, украинских. Не из-за прекрасной ли варенишницы заинтересовался Степаныч вдруг своей внешностью?

А и правда, а красив ли Степаныч? Маша никогда об этом не задумывалась, как не задумывалась она о красоте бабушки, мамы – любила таких, как есть, любила больше всех на свете, маленькая в драку бы полезла, посмей только кто сказать, что они нехороши. И Степаныча искренне любила всей душой, даже внезапно почувствовала легкий укол ревности от одной только возможности того, что в жизни Степаныча, в его сердце найдется место и для другой женщины, кого-то кроме нее. И все-таки, какой он из себя, Степаныч? Маша смутно припомнила их первую встречу, его, замызганного и неухоженного, с тяжелого похмелья, небритого, с цветастой наволочкой в руках. Да, у него еще тапки были тряпочные, разного цвета. Но об этом Степаныче Клавдии Михайловне, Нюсиной украинской сестре, лучше не знать. Хотя наверняка Нюся уже успела расписать во всей красе. Сейчас-то Степаныч абсолютно другой, не пьет, правильно и регулярно питается, поправился даже в меру, животик наметился и второй подбородок, деньги у него завелись, а руки всегда были золотыми. И опять же, а красивый ли он?