Читать «Красный свет» онлайн - страница 458

– Кольку ты еще во Ржеве, Зина, выделяла. Так ведь тоже убили.

– Но теперь-то Ройтмана не тронут, не те времена.

– Ну, может быть, пяток лет дадут.

– Холину и то десять дали. Только не стал приговора ждать…

– Эх, Любоньку его жалко.

– А Катьку ройтмановскую не жалко? Ведь одна осталась.

Петр Яковлевич давно перестал следить за хронологией в рассказах своих бабушек. Если попытаться вникнуть, то окажется, что старушки равно присутствовали и в московских историях, и в ржевских лесах, а как это возможно, следователь Щербатов понять не мог. История московского оппозиционера Ройтмана вплеталась в разговоре в историю предателя Холина, коей было уже без малого семьдесят лет, и бабушки находили, что эти истории меж собой связаны.

– А Ройтмана ты отпусти, Петечка, пусть Ройтман в Израиль уезжает и станет там спекулянтом, как историк Халфин.

– Уж этот торговал! А сколько он за медные колечки драл, это же бессовестно!

Иногда Петр Яковлевич пытался доказать бабушкам, что невозможно так долго помнить зло. Мы должны прощать, говорил следователь трем старухам, всякое преступление имеет срок давности. Невозможно вот так тянуть нить памяти и обиды.

– Вот ты и прощай, – говорила ему баба Муся, – у тебя работа такая, что ты можешь простить. А мы помнить должны.

А самая древняя, бабушка Соня, сказала так:

– Ты не можешь отказаться от своей вины, когда бы ты ни совершил грех, он всегда будет с тобой, и ты его на горбу потащишь в могилу.

– Но ведь Господь может простить, – сказал Петр Яковлевич, – Господь милостив, – сказал следователь.

– Господь, может, и захочет простить, а вот мы не простим, – сказала бабушка Муся, которая помнила все особенно въедливо. – И почему это я должна прощать, если кто сделал гадость!

– Потому что он раскаялся и замолил, – сказал Петр Яковлевич.

– Нельзя ничего замолить, – сказала Муся, – все люди навсегда пребывают связанными воедино, и те, кого ты предал, повиснут у тебя на шее навсегда и утянут на дно. И богатство, что ты украл, оттянет карманы, и провалишься в бездну, где плач и скрежет зубовный. Ничего ты не отмолишь, ничего.

– Неужели совсем ничего нельзя забыть? – спросил следователь.

– Если забудешь, ты потеряешь свою историю и станешь травой.

Петр Яковлевич сидит на кухне перед чистым листом и рисует схемы. Он занят расследованием. Надо решить уравнение; следователь хочет понять, кто виноват в преступлении, перебирает варианты.

Решение рядом, он знает; надо верно расставить факты, иначе ошибешься. Следствие – как история. Сколько раз в истории ошибались! Гонят солдат на край света воевать, а потом оказывается, воевать не стоило. Вот Гегель выстроил линеарную модель истории – и ошибся, забыл про Китай; философ истории написал, что Китай уснул навсегда. А Китай вдруг проснулся. Может быть, все драмы Запада от нелепой ошибки следователя Гегеля? Понадеялись, растратили силы на марш и барабанный бой – а теперь Восток хочет первенства. Или надо учесть данные, добытые следователем Хайдеггером? Но как учесть онтологию бытия – ведь следствие занимается феноменом бытия и разрушением каждого конкретного феномена.