Читать «Закрытый клуб» онлайн - страница 9

— Ну, ты доволен?

— Да, хотя мне и не дали вести Ницше. Сказали: читать старшеклассникам Ницше — все равно что вручить им бутылку «Джек Дэниелс» и ключи от «порше».

Майлс сейчас глубоко погрузился в свою диссертацию о Ницше, которого нежно называл «скверным мальчишкой философии». «Ницше не верил и половине того, что писал, — сказал мне однажды Майлс. — Он просто любил подливать масло в огонь. К тому же он был сумасшедшим — сифилис разъедал его мозг. Одна из глав автобиографии Ницше называется „Почему я такой великий“».

— Майлс, можно вопрос?

— Конечно.

— Что такое V&D?

Он потер бороду салфеткой и захохотал, хотя рот его был наполнен жареной картошкой.

— Вот за что я тебя люблю, Джереми! Недели не пробыл, а уже спрашиваешь об интересных вещах.

— Похоже, это деликатная тема.

— Дай отгадаю. Ты спрашивал об этом ребят с юридического, и все вели себя странно, словно проглатывая язык?

— Один. Я одного спросил. Да. А откуда ты знаешь?

— Да это здесь обычное дело. Наверное, он считает себя соискателем и не хочет давать тебе преимущество.

— Соискателем чего?

— V&D — это клуб. Вот и все. Кое-кому нравится называть его тайным обществом, но это всего лишь клуб богатеньких юнцов. Что означают инициалы, не помню. Некоторые говорят — «Победа и судьба», но это, по-моему, нескладно. Как бывший студент-классик, я лелею собственную теорию, что это «Vitium et Decus», в вольном переводе с латыни — «Проступок и отличие» или, говоря современным языком, «Порок и добродетель». Но кто его знает, они ведь себя не афишируют.

— Значит, просто клуб? А почему тогда такая странная реакция у людей?

— Ну, если верить слухам и преувеличениям, каждый год они выбирают кандидатами несколько студентов юридического факультета. Это называют «разработкой ценных руд». В конце концов в V&D принимают троих студентов. Подумай об этом. Трое, и только трое, из университета с самым отборным составом в галактике. Поступить сюда еще не значит попасть в клуб. Те, кто действительно хочет в V&D, считают, что об этом надо помалкивать. Если тебе выпал шанс, ты постараешься не упустить его, потому что с клубом у тебя начнется не жизнь, а сказка.

— В каком смысле сказка?

Майлс откинулся на спинку стула, дразня меня актерской паузой, и улыбнулся:

— Почему это так заботит тебя?

Я не забыл о том, что он рассказал мне, — о золоте-молчании и людях, упускающих свои шансы. Но я доверял Майлсу.

— Ты умеешь хранить секреты?

— Конечно, нет.

— Я серьезно!

— Ладно, умею.

— Мое имя было упомянуто в связи с V&D. Одним профессором.

— Упомянуто… Кем из профессоров? С кем он говорил?

— Бернини. С кем говорил, не знаю. Странно все это. Я вообще был уверен, что он в кабинете один.

— Жуть.

— Ты смеешься надо мной?

— Нет-нет, — заверил Майлс, хлопнув меня по плечу и рассмеявшись, как в бочку. — Хорошо, если они тебя заприметили. Знаешь, что говорят?

— Ну?

— Если к тридцати годам ты не сделаешь свой первый миллион, они тебе дадут его.

Я чуть не поперхнулся пивом. Миллион долларов к тридцати годам? Отец за всю жизнь столько не заработал, а тут — в самом начале карьеры! Последние дни я жил в сладком чаду, грезил наяву о власти и славе, но о богатстве всерьез не думал. Неловко признаться, но на мгновенье глазами души я увидел себя об руку с Дафной. Каким-то образом в этой фантазии я успел понять, что мы очень богаты.