Читать «Закрытый клуб» онлайн - страница 61
Дэнни Тоби
— И какие же у них цели?
Я подался вперед. Пусть все это треп и околознайство, но этот парень умел рассказывать. Даже Майлс притих и слушал, едва заметно улыбаясь.
— Трактаты алхимиков темны и запутанны. В некоторых текстах даже слов нет, только символы, и у каждого по несколько смыслов. Существуют целые алхимические книги, посвященные расшифровке алхимических текстов. Двигало ли ими желание превратить свинец в золото? Ну еще бы, а кто не хочет! Но что, если это всего лишь ширма для чего-то большего?
— Например?
— Читай Парацельса, «Алхимический катехизис». «Когда философы говорят о золоте и серебре, из которых они извлекают свои вещества, следует ли полагать, что они имеют в виду обычные золото и серебро? Ни в коем случае. Обычные серебро и золото мертвы, а серебро и золото философов полны жизни».
— И как это понимать?
— Многие считают, что алхимические свинец и золото суть метафорическое изображение пороков и добродетелей. Что, если философский камень вызывает не материальное превращение? Что, если речь идет о чем-то невещественном, даже метафизическом?
— Вещество, которое сделает злых добрыми, а плохих хорошими?
— Такова одна из теорий.
— Тогда зачем это скрывать? Кому не захочется, чтобы все стали хорошими?
— Спасением души в то время ведали могущественные силы — церковь, король. Сам понимаешь, потерять такой авторитет… Но… — Чанс прикурил новую сигарету от окурка первой и загасил его о столешницу. — Может, ты ближе к правде, чем думаешь. Может, порок и добродетель — всего лишь очередной слой сложной метафоры, где подлинный смысл — нечто еще более заветное. Что, если философский камень превращает слабую, уязвимую грешную плоть в…
В памяти что-то встало на место, и я вспомнил, что такое Бимини.
— …в то, что никогда не умрет, — договорил я и улыбнулся, — Бимини. Корабли на Багамах.
— Понс де Леон, — кивнул Майлс.
— «Питер Мартир речет, что в Бимини бьет неиссякаемый ключ проточной воды столь чудотворной, что ежели стар человек выпьет ту воду, то сделается молод».
Чанс процитировал это по памяти. Его полузакрытые глаза казались неподвижными.
— «Пойдем же туда и омоемся в этих очарованных водах, дабы вновь обрести молодость, — продолжил Майлс. — Мне это нужно, да и тебе скоро понадобится».
— Питер Мартир был секретарем протонотария при папе Иннокентии Восьмом и протопресвитером Оканы при папе Адриане Шестом, — кивнул Чанс. — Другом Колумба и Понса де Леона.
Я чувствовал, как разрозненные кусочки крутятся маленьким вихрем и со щелчком становятся на место.
— А при чем тут амарант? — вспомнил я. — Она цитировала Мильтона.
— «…тот амарант, что цвел в Раю, близ Древа жизни, но когда Адам ослушался, — на Небо снова взят».
Когда Адам ослушался… Адам и Ева отведали запретный плод. Добродетель не устояла перед пороком, человек был изгнан из рая и утратил бессмертие.
— Древние греки лечили инфекции порошком из лепестков амаранта, — сказал Майлс. — И древние китайцы тоже.
Бессмертие… Победить смерть…
Некролог!
Неужели такое действительно возможно?
Я вытащил листок и ткнул пальцем в снимок. Судья, знающий точную дату своей смерти, не слишком огорчался из-за этого. Что, если он не планировал умирать через два дня? Что, если его «смерть» — некролог — просто статья для первой полосы, потому что он никогда не умрет?