Читать «Век перевода. Выпуск первый (2005)» онлайн - страница 6

МАНУЭЛЬ ХУСТО ДЕ РУБАЛЬКАВА (1769–1805)

НЕКОЕЙ СТАРУХЕ

Я стар, моя сударыня! Я стар, Я стражу от подагры и запоров; Вы правы, у меня сварливый норов, Но я пустых не затеваю свар. На склоне лет вы получили в дар Вставную челюсть — худший из уборов; Смирился я и с этим без укоров, Хоть в дрожь меня бросает, а не в жар. Но черт бы вас побрал! — уж не по силам Глядеть, как вы любого сопляка Желанным почитаете и милым. А тот прилежно любит вас, пока Вы, ставшая почти Мафусаилом, Близ моего живете кошелька!

НЕКОЕЙ СВОДНЕ

Глаза бесперерывно плачут гноем, На черепе — клок покупных волос, Заглядывает в пасть обвислый нос, Слюна течет, подобная помоям; И смрадный дух, знакомый свинобоям, Окрестных мух влечет на сей отброс (Могильщик бы давно его унес, Да мертвецы зайдутся гневным воем). Скелет, влачащий четки да костыль, Иль вурдалак, а если вам угодней, То василиск, иль оборотень, иль Сам дьявол, прямиком из преисподней… Перекрести — рассыпался бы в пыль, Когда б не звался старой мерзкой сводней.

ХУЛИАН ДЕЛЬ КАСАЛЬ (1863–1893)

СМЕРТЬ МОИСЕЯ

Госпоже Аврелии Кастильо де Гонсалес

Библейское предание

I

Светило завершало дневный ход, Светило угасало в блеске алом; И над пустыней сумеречных вод Был опрокинут бледный небосвод Огромным алавастровым фиалом. И веял на простор морских зыбей Тончайший аромат лесов зеленых, Которые росли близ волн соленых; И трепетные стаи голубей Скрывались на ночлег в масличных кронах. И шепот густолистых сикомор Струился, лепету оливы вторя; Плескали крылья; и в вечерний хор Мычание влилось: к отрогам гор Стада от Мертвого влачились моря. Стада шагали, опустив глаза, Стада стремились прочь от горькой глади; И наступало время петь цикаде… И зрела благодатная лоза Пространных виноградников Энгади. Последний луч простерся над водой… Ведомые угрюмым бедуином, Верблюды шли несчетной чередой; И тяжки были их горбатым спинам Тюки с алоэ, миррой, розмарином. И тьмою твердь укрыли облака, И стало море Мертвое незримо; А бедуины путь держали мимо, И ни един не видел старика, Ступавшего по склонам Аварима… Провозгласивший некогда закон Великому народу иудеев, Отдохновения возжаждал он; И двинулся, исполнив и содеяв, Всевышнему вознесть последний стон. И были травы горные колючи, И восходил пророк, и был он бос. И на вершине каменистой кручи Он, устремляя взор в ночные тучи, Последнюю молитву произнес.