Читать «Новый Космос» онлайн - страница 27

V

Давайте начнём с простого: попытаемся сперва определить, чего наш сегодняшний именно речевой язык не выражает, не передаёт и чем, собственно, недостаточно он хорош.

На последнее, выражусь так, расширение вопроса о несовершенстве речевого языка ответить не слишком трудно. Речевой язык недостаточно хорош тем, что даёт слишком мало действительной информации.

Мы слышим, что нам говорят, но без дополнительных выяснений и уточнений не понимаем, почему это говорят, почему именно нам, почему именно сейчас и почему в ответ именно на это, а не на что-то другое, а без этого понимания понимание, увы, нельзя назвать Пониманием.

Да, допустим, мы можем добиться от другого человека, чтобы он передал нам соль, а он, в свою очередь, в принципе, может убедить нас сделать, к примеру, потише радиоприёмник — и если Речь нужна Человеку только для этого, то тогда можно сказать, что она эффективна. То же касается более сложных взаимодействий людей и того, что, собственно, мы и называем общением (я сейчас, конечно, говорю не о том общении, какое распространено в каких-нибудь госучреждениях или в инстанциях (например, в домоуправлении, ОВИРе, посольстве или в прочих принципиально искусственных ситуациях)), то есть так называемые разговоры по душам, когда никто из собеседников, казалось бы, не имеет никаких конкретных целей, кроме свободных размышлений ради самих свободных размышлений, то мы сразу же видим, что Речь — недостаточное средство Коммуникации.

Если бы это было не так, то сами фразы «нет-нет, я не то имел в виду» или «ой, вы меня не так поняли» никогда бы не звучали в подлунном мире ни на одном из человеческих языков, поскольку все понимали бы друг друга сразу и именно так, как того хотел говорящий, каковое понимание было бы ещё и взаимным. Сколь ни грустно, это очевидно не так.

Или иной пример. Допустим, мы видим человека впервые и ничего не знаем о нём. Одет он при этом так, как на наш взгляд — кстати сказать, тоже сформированный искусственно и принятый в той социальной группе, к которой мы принадлежали в тот период, когда были особенно восприимчивы к внешним влияниям, поскольку были ещё слишком юны и свежи, чтобы мыслить критически — одеваются какие-нибудь неудачники. Мы смотрим на этого человека, заранее решаем, что он неудачник, потому что мы всего лишь, видите ли, привыкли считать, что «они» одеваются именно так, и все его высказывания пропускаем через эту призму, делая соответствующие выводы и особенно и не вслушиваясь в его слова вовсе. Потом вдруг выясняется, что это довольно известная личность, и известная притом именно в тех кругах, где одеваются явно, опять-таки с нашей же точки зрения, лучше, чем мы сами. Тогда, переосмысливая высказывания этого человека, мы вдруг начинаем понимать их совершенно иначе. Понятное дело, что это очень простой пример и к тому же изначально утрированный. Однако, думаю, он вполне чётко поясняет мою мысль.