Читать «Запятнанная биография (сборник)» онлайн - страница 44

Я огибаю дом. Ключ, как всегда, под ковриком, и, как всегда, тень Вилмы за занавеской. Что она высматривает? Не привела ли я спутника, а если привела, так что? Упрек? Радость? В пристройке, будто запах моих злобных мыслей, ударил в нос газ. Протекает баллон, надо сказать Арноуту. Не буду. Придет суетливый, с непонятными возгласами. Начнет ворочать тяжеленный баллон, трясущиеся ноги, трясущиеся руки, надо помогать, не даст, будет отталкивать плечом и все посматривать странно, бегло. Черт с ним, с баллоном, пускай воняет, лишь бы не взорвался. Привычный ритуал: два черпака воды из ведра в чайник, спичка, голубой венчик газа, чашка, хлеб, масло, творог. За окном в небе — темный овал гнезда, силуэт аиста. В этом году у них нет птенцов, а в том было пятеро. Нет птенцов — дурная примета. А баллонный газ — хороший газ, вот уже чайник закипел. В доме пять комнат, но я обитаю в двух. Кухня и спальня. Больше не нужно. И одной комнаты хватило бы. Транзистор напрокат. Глупо. Десятка в месяц, а стоимость его — восемьдесят. Но восьмидесяти нет, а десятку в получку легче. А может, не глупость, а надежда, что не придется восемь месяцев слушать его, что произойдет чудо, заберут отсюда, и выяснится, что случившееся — кошмар, недоразумение и моя вина: не поняла, не угадала важное.

Погасли в небе две звезды, И только понял я тогда, Что это были я и ты…

Ну что ж, теперь можно все сначала, с первого дня, в тысячный раз. Вдруг повезет — и сегодня пойму. — Надо купить чая. Не забыть.

…И ничего не обещай… В пустое небо посмотри…

Любимая песня Олега. Не дай Бог, приедет. Мама уточнила: «заедет». Заедет, чтоб подойти и сказать прямо в глаза: «Ты предательница». Он может вот так — прямо в глаза, при всех, Агафонову: «Мне жаль вас, Виктор Юрьевич, просто жаль. Всю жизнь вы искали славы, а она однажды была совсем рядом с вами, настоящая, честная и бесспорная. И вы знаете об этом и помните всю жизнь, поэтому мне вас и жаль».

Как я ненавидела его тогда, как ненавидела, какие страшные слова сказала. А теперь другое, эта странная мысль, эта жалоба утром. Жалоба неизвестно кому: «Нелюбимый, преданный мною, зачем ты мне снишься?» Олег велел записывать сны, с этого и началось знакомство. Пришел в лабораторию, только неделю как проработала, вперился радостным взглядом. Лицо розовое, лобастое, гладкое. Молодой бычок.

— Откуда ты, прелестное дитя?

Рая захихикала.

— Подыскиваешь подопытного кролика? Хочешь, расскажу, что мне сегодня снилось?

— Тебе снятся только еда и тряпки.

— Правильно, — огорчилась Рая, — сегодня приснилось, что вроде я в туристической поездке, вхожу в магазин…

— А что снится вам? — Придвинул стул, уселся рядом, взглянул в миллиметровку. — Ого! Ценный работник. Высшим образованием не испорчен. Угадал?

— Не хами, — осадила Рая за то, что сон не дослушал, перебил, — не все же гении, как ты.

— А я не хамлю, честное слово, — заглянул в лицо, — переходите ко мне в лабораторию. Мне такие нужны, а то мои девицы с дипломами графики подправляют, чтоб правильные были. Они ведь знают, что есть экспоненты, параболы, гиперболы, — вот и подгоняют под них. А вы вон как честно вычертили по точкам. Некрасиво получается, зато правда! А моих надо пытать с пристрастием: «Выбрасывала? Отвечай быстро, не задумываясь!» — «Выбросила… две, — передразнил чей-то протяжный голосок, — они в экспоненту не укладывались. Ошибочные». Так эти две и есть самое ценное, балда! Переходите, а?