Читать «Запятнанная биография (сборник)» онлайн - страница 161

— Ну и что?

— А то, что аспирант этот выступал, с красными губами. Говорил, что есть люди, которые уродов в колбе выращивают.

— Ну и что, он идиот и мракобес, — Яков сидел откинувшись, ковырял в зубах. Был розовый, разгладились ранние сухие морщины.

Мария Георгиевна укладывала Люсеньку, напевала тихонько: «Дверь ни одна не скрипит, мышка за печкою спит, кто-то вздохнул за стеной…»

— Кто? — спрашивала Люсенька совсем не сонным голосом.

— Через десять лет я бы ее вылечил, — неожиданно сказал Василь, — если б начал заниматься микроорганизмами, а не этой бодягой, — кивнул на модель.

Яков перевел взгляд на него, спокойный взгляд подвыпившего человека, улыбнулся, прикрыв веки.

— Остался один рывок, и можешь убираться на все четыре стороны, но сейчас, сейчас уже поздно.

— А про кого он говорил, что выращивают? — спросил Василь. — Имена называл?

— Нет, но смотрел на меня.

— Да брось ты, — Яков потянулся сладко, — брось! Ты-то при чем?

— А при том, что я говорил, что вам несдобровать. Вас трое — целая компания, а компанией нельзя. И меня впутали, заставляете воровать, а что делаете — не знаю. Зачем вам эти жестянки?

— Инвалид и тот понял, а ты год возле нас кантуешься и не знаешь.

— И знать не хочу. И делать больше ничего не буду, и не просите.

Допил водку, встал; Яков молчал, раскачиваясь на стуле.

— Я ухожу.

— Валяй. Только возьми тушенку, две банки, что заработал.

Виктор остался ночевать. Зина уехала к тетке, домой идти не хотелось. Мария Георгиевна постелила им с Василем, как всегда, на полу, в кухне. Еле дождался, пока закончат привычные разговоры о молекуле. Им не давал покоя гуанин и тимин. Что-то с водородными связями не получалось.

Прочитал письмо матери, вместе пытались разобрать зачеркнутое. Василь угадал еще одно слово — «много», остальное — невозможно, замазано намертво.

— Впору мне под рентгеном посмотреть, — сказал Василь. — Это что-то важное. Раньше, когда ты письма показывал, ничего ведь не было зачеркнуто, она женщина неглупая, лишнего не писала.

Вместе обследовали кофр, особенно отличился Василь, ножом подлезал под бамбуковые бандажи, искал записку. Ничего.

Утром умывались с Яковом на дворе. Виктор сливал воду на мощную спину, перепаханную бороздами шрамов. Протянул полотенце.

— Я догадался, — сказал Яков.

Смотрел яркими глазами, лицо будто слезами залито.

— Я догадался. Там написано, что у них теперь много твоих ровесников, то есть понимай: начали сажать детей врагов народа. А чемодан этот — догадайся сам… — Закрыл лицо полотенцем, донеслось глухо: — Сматываться тебе из Москвы надо, да и мне, пожалуй, тоже.

Хлопнула дверь. Из соседней двухэтажной развалюхи вышел Миня Семирягин. Остановился на крыльце. Волосы прилизаны на косой пробор, рубашка свежая, белая с отложным воротничком.

— Андреич, — окликнул, остановившись, — утро доброе.

— Доброе, — отозвался Яков, помедлив.

— И вам, молодой человек, здравствуйте.

— Здравствуй.

— Андреич, так я к завтрему поднесу основания?

— Ага. И проволоки прихвати.

— Оне фраге. Вечером не приду, опять собрание. А завтра встренемся, поработаем.