Читать «Запятнанная биография (сборник)» онлайн - страница 154

Девочка заплакала в соседней комнате.

— Мотай отсюда, — тихо сказал Яков, — и чтоб больше мы тебя не видели, Петлюра!

— За Петлюру ответишь. — Василь сгреб снимки, накинул шинель, выскочил.

А через три дня пришел сияющий, подвыпивший, с бутылкой украинского самогона.

— Вот. Коньяк «Три буряка», — поставил бутылку на стол, полез за пазуху, вытащил конверт с рентгенограммами, — вот, пожалуйста, проверил. Рефлексы на меридианах отсутствуют.

«Это были лучшие дни моей жизни, — писал Яков размашисто. — Теперь, когда жизнь подходит к концу, я знаю это, потому что ничто не дало мне такой полной радости и напряжения всех моих душевных сил, как работа с ДНК. Даже рождение Митеньки.

Теперь для тебя, Митенька. Я хочу, чтоб ты узнал из моего опыта одну очень важную вещь: люди меняются. Как бабочке предшествует кокон, личинка, гусеница, так и человек в течение своей жизни бывает червем, коконом, бабочкой, и ты не можешь предъявлять ему сегодня те же требования, что предъявлял вчера. Потому что он уже не тот же самый. Это наш долгий и давний спор с мамой. Я говорю об этом, потому что приближаюсь к дням тяжелым и прекрасным. Я неизбежно должен буду сказать о разочарованиях и потерях, но не потому, что хочу судить кого-то или возносить себя, но лишь для того, чтобы объяснить — почему мы, подошедшие к величайшему открытию века вплотную, не свершили его.

Но сначала — самое важное. Ход открытия, если можно так грубо определить то странное, почти исступленное предчувствие структуры молекулы ДНК. Попытаюсь, не отвлекаясь, изложить по порядку. Я уже писал, что больше всего боялся, как бы строение генов не оказалось неправильным. Но после того как подтвердилось, что ген кристаллизуется, мы знали, что строение его предельно правильное и, более того, установить его можно прямым путем. А именно: путем рентгеноструктурного анализа. Необходимо было также обсчитать энергетический баланс структуры. Этим занимался Витя Агафонов — ныне знаменитый основоположник многих направлений. Тогда он был студентом мехмата. Его задачей было расписать каждый рефлекс, каждое пятно рентгенограммы в виде ряда, чтобы оценить вклад атома. Кошмарная, нудная работа. Мне было стыдно заставлять лебедя таскать воду, но было оправдание — наша работа в случае удачи открывала ему все дороги. В силу некоторых обстоятельств (обещал не отвлекаться от главного) Витя был как бы человеком второго или, может, третьего сорта. Я в этом не понимаю, как это делят по сортам, но в разговоре с Корягиным, шефом Вити, понял, что лучшее, на что он может рассчитывать, — место учителя в сельской школе. Именно это сказали Корягину в спецчасти, когда он попытался выдвинуть Витю на пост председателя научного студенческого общества. Витя тогда не знал, что его карты не только раскрыты, но и биты уже. Я любил его, видел в нем себя довоенного, того, кто еще не понял, что страшнее смерти, исчезновения без следа нет ничего — остальное семечки. Даже сельская школа для гения. А он обещал гения, а мне очень хотелось вставить фитиль тем, что сидят в спецчастях за обитыми железом дверями. Оказалось, что я был наивен до глупости. Но об этом ниже.