Читать «Закат и падение Римской Империи. Том 3» онлайн - страница 92
Эдвард Гиббон
Участь побежденных гуннов была различна, смотря по их характеру и положению. Более ста тысяч человек, самых бедных и самых малодушных, остались на своей родине, отказались от своего имени и происхождения и смешались с победоносными сиенпиями. Пятьдесят восемь орд, состоявших почти из двухсот тысяч человек, желая более почетной зависимости, удалились на юг, стали искать покровительства у китайских императоров и получили позволение поселиться на крайней оконечности провинции Ханзи и территории Ортуса, с обязанностью охранять их. Но самые воинственные и самые сильные племена гуннов сохранили и в своем несчастии неустрашимость своих предков. Запад представлял открытое поприще для их храбрости, и они решились, под предводительством своих наследственных вождей, открыть и покорить какую-нибудь отдаленную страну, которая была до тех пор недоступна для воинственной предприимчивости сиенпиев и не подчинялась китайским законам. Они скоро перешли через Гималайские горы и за пределы китайской географии; тем не менее мы в состоянии различить два больших отряда этих страшных изгнанников, из которых одни направились к Оксу, а другие к Волге. Первая из этих колоний утвердила свое господство над плодородными и обширными равнинами Согдианы к востоку от Каспийского моря, где она сохранила название гуннов с эпитетом эвталитов или непталитов. Их нравы смягчились, и даже их наружность сделалась более красивой благодаря мягкости климата и их продолжительному пребыванию в цветущей провинции, которая, быть может, еще сохраняла воспоминание о греческом искусстве. Белые гунны — название, данное им вследствие перемены, происшедшей в их цвете лица, — скоро отказались от пастушеской жизни скифов. Горгона, впоследствии наслаждавшаяся непродолжительным величием под именем Каризмы, была резиденцией царя, спокойно управлявшего покорным народом. Их роскошь питалась трудами жителей Согдианы, и единственным остатком их древнего варварства был обычай, заставлявший тех, кто пользовался щедростью богача, ложиться живыми вместе с ним в могилу, иногда даже в числе человек двадцати. Соседство гуннов с персидскими провинциями вовлекало их в частые и кровопролитные столкновения с этой монархией. Но в мирное время они соблюдали договоры, а во время войны — правила человеколюбия, и их замечательная победа над Перозом, или Фирузом, обнаружила как умеренность, так и храбрость варваров. Второй отряд их соотечественников — гуннов, постепенно передвинувшийся на северо-запад, встретил на своем пути более препятствий и поселился в более суровом климате. Необходимость заставила их обменивать китайские шелковые ткани на сибирские меха; зачатки цивилизованной жизни совершенно изгладились, и врожденная свирепость гуннов еще более усилилась вследствие их сношений с дикими племенами, которых основательно сравнивали с дикими степными животными. Их любовь к независимости заставила их отвергнуть наследственные права Танжу, и между тем как каждая орда управлялась своим особым мурзой, они решали на буйных сборищах те вопросы, которые касались всей нации. Их временное пребывание на восточных берегах Волги удостоверялось даже в тринадцатом столетии названием Великой Венгрии. В зимнее время они доходили со своими стадами до устья этой великой реки, а в своих летних экскурсиях они достигали того градуса широты, под которым лежит Саратов и, может быть, даже слияния рек, образующих Каму, таковы, по крайней мере, были недавние границы черных калмыков, состоявших в течение почти целого столетия под покровительством России, а потом возвратившихся на свои прежние поселения к границам китайской империи. Переселение и возвращение этих кочующих татар, насчитывавших во всем своем лагере пятьдесят тысяч палаток или семейств, знакомят нас с общим характером дальних переселений древних гуннов.