Читать «Закат и падение Римской Империи. Том 3» онлайн - страница 261

Атаульф доказал свою привязанность к своему брату Гонорию, прислав ему в подарок головы Иовина и Себастиана и снова утвердив его власть над Галлией. Но мирная жизнь не была совместима ни с положением, ни с характером готского царя. Он охотно принял предложение обратить свое победоносное оружие против водворившихся в Испании варваров: войска Констанция отрезали ему сообщение с приморскими портами Галлии и без всякого насилия заставили его ускорить свое движение к Пиренеям; он перешел горы и от имени императора овладел врасплох городом Барселоной. Ни время, ни обладание не могли охладить привязанности Атаульфа к его жене, а рождение сына, названного в честь его великого деда Феодосием, по-видимому, навсегда упрочивало преданность готского царя интересам республики. Смерть этого ребенка, труп которого был положен в серебряный гроб и похоронен в одной из церквей близ Барселоны, огорчила его родителей; но скорбь готского царя была заглушена военными заботами, а ряд его побед был скоро прерван домашней изменой. Он неосторожно принял к себе на службу одного из приверженцев Сара; этот отважный варвар задумал отомстить за смерть своего возлюбленного патрона, а его нескромный повелитель беспрестанно раздражал его своими насмешками над его маленьким ростом. Атаульф был умерщвлен в барселонском дворце; законы о наследовании престола были нарушены партией мятежников, и на готский престол был возведен брат Сара Сингерих, вовсе не состоявший в родстве с царствующей династией. Первым делом его царствования было безжалостное умерщвление шестерых детей, которые были прижиты Атаульфом в первом браке и которых пришлось силой вырывать из слабых рук почтенного епископа. С несчастной Плацидией обошлись не с тем почтительным состраданием, которое она могла бы возбудить даже в самых черствых сердцах, а с безжалостной и бесстыдной наглостью. Дочь императора Феодосия должна была смешаться с толпой пленников низкого звания и пройти более двенадцати миль пешком впереди лошади варвара, убившего ее мужа, которого она любила и о котором горевала.

Но Плацидия скоро насладилась мщением; быть может, при виде ее унижения и страданий негодующий народ восстал против тирана, который был умерщвлен на седьмой день своей узурпации. После смерти Сингериха свободный выбор народа вручил готский скипетр Валии, который отличался своим воинственным и честолюбивым характером и в начале своего царствования, по-видимому, относился очень враждебно к республике. Он двинулся со своей армией из Барселоны к берегам Атлантического океана, на который древние смотрели с уважением и страхом как на предел вселенной. Но когда Валия достиг южной оконечности Испании и с вышины утеса, на котором теперь стоит крепость Гибралтар, окинул взором плодородный берег Африки, он задумал осуществить проект завоевания, исполнение которого было прервано смертью Алариха. Ветер и волны еще раз разрушили замыслы готов, и на воображение этого суеверного народа произвели глубокое впечатление частые несчастья от бурь и кораблекрушений. При таком настроении умов преемник Атаульфа перестал отказываться от переговоров с римским послом, предложения которого были поддержаны действительным или мнимым приближением многочисленной армии под предводительством храброго Констанция. Мирный договор был формально заключен и верно соблюдался; Плацидия была с почетом отправлена к своему брату; голодным готам были выданы шестьсот тысяч мер пшеницы, и Валия обязался обратить свое оружие против врагов империи. Немедленно вслед затем вспыхнула между утвердившимися в Испании варварами кровопролитная война, и соперничавшие между собой варварские князья, как рассказывают, отправили к западному императору письма, послов и заложников с просьбой оставаться спокойным зрителем их борьбы, исход которой во всяком случае был бы благоприятен для римлян, так как их враги стали бы взаимно истреблять одни других. Война в Испании поддерживалась с обеих сторон, в течение трех кампаний, с отчаянным мужеством и с переменчивым успехом, а военные подвиги Валии распространили по всей империи славу готского героя. Он истребил силингов, совершенно разоривших прекрасную и плодородную Бетику. Он убил в сражении царя аланов; а спасшиеся с поля битвы остатки этих скифских бродяг, вместо того, чтобы выбрать себе нового вождя, смиренно искали убежища под знаменем вандалов, с которыми они впоследствии всегда смешивались. Даже вандалы и свевы не устояли против непобедимых готов. Смешанной толпе варваров было отрезано отступление, и ее загнали в горы Галиции, где она по-прежнему предавалась своим внутренним непримиримым распрям на более узком пространстве и на неплодородной почве. В блеске славы Валия не позабыл принятых на себя обязательств: он восстановил в завоеванных им испанских провинциях власть Гонория, а тирания императорских правителей скоро заставила угнетенный народ сожалеть о том времени, когда он жил под игом варваров. В то время, как исход войны еще был сомнителен, равеннский двор воспользовался первыми военными успехами Валии для того, чтобы почтить своего слабого монарха почестями триумфа. Император въехал в Рим с таким же торжеством, с каким въезжали древние завоеватели, и если бы все, что говорила об этом событии раболепная лесть, не было уже давно предано заслуженному забвению, мы, вероятно, узнали бы, что толпа поэтов и ораторов, высших сановников и епископов рукоплескала фортуне, мудрости и непреодолимому мужеству императора Гонория.