Читать «Закат и падение Римской империи. Том 7» онлайн - страница 278

Но мрак невежества мало-помалу рассеялся, и мирное управление Мартина Пятого и его преемников, восстановив внутренний порядок в церковной области, реставрировало те здания, которые были украшением Рима. Эти улучшения, начавшиеся с пятнадцатого столетия, не были натуральным продуктом свободы и промышленной деятельности. Главная и самая естественная причина возникновения обширных городов заключается в трудолюбии и многочисленности окрестного населения, доставляющего горожанам съестные припасы, сырой материал для фабричного производства и средства для ведения вывозной торговли. Но большая часть римской Кампании доведена до положения бесплодной и незаселенной пустыни; обширные поместья римских князей и духовенства обрабатываются ленивыми руками бедных и не имеющих других средств существования вассалов, а плоды скудных урожаев или сберегаются, или вывозятся за границу теми, в чьих руках находится хлебная торговля. Другая, более искусственная, причина процветания столиц заключается в том, что там имеют постоянное местопребывание монархи, что там тратятся большие суммы на содержание пышного двора и что туда стекаются доходы с провинций. Но провинции и получавшиеся с них доходы были утрачены при разрушении империи, и хотя Ватикан умел направлять в Рим небольшие потоки серебра из Перу и золота из Бразилии, он мог, кроме того, рассчитывать только на доходы кардиналов, на плату за требы, на добровольные приношения пилигримов и на остаток церковных налогов; впрочем, и этих небольших и необеспеченных денежных средств было достаточно для того, чтоб придворные и горожане могли жить в праздности. По многолюдности Рим далеко отстает от больших европейских столиц; в нем не более ста семидесяти тысяч жителей, а внутри обширного пространства, обнесенного городской стеной, семь холмов большею частью покрыты или виноградниками, или развалинами. Красотою и великолепием своих новейших зданий город обязан злоупотреблениям правительства и влиянию суеверия. Каждое избрание нового папы (за редкими исключениями) сопровождалось быстрым возвышением нового семейства, которое бездетный папа обогащал на счет церкви и страны. Дворцы этих счастливых племянников принадлежат к числу самых роскошных памятников изящества и рабства; архитектура, живопись и ваяние тратили на них все свои лучшие силы, а их галереи и сады украшены самыми дорогими произведениями древности, собранными туда изящным вкусом или тщеславием. Сами папы делали из церковных доходов более приличное употребление, тратя их на пышность католического богослужения; но я не считаю нужным перечислять построенные ими из благочестия алтари, капеллы и церкви, так как блеск этих второстепенных звезд затемняется солнечным блеском Ватикана и названного по имени св.Петра собора — самого великолепного из всех зданий, какие когда-либо предназначались для богослужения. Эти сооружения увековечили славу Юлия Второго, Льва Десятого и Сикста Пятого и вместе с тем свидетельствуют о необыкновенных дарованиях Браманте и Фонтане, Рафаэля и Микельанджело; а вследствие того же влечения к роскоши, которое сказалось в постройке дворцов и храмов, папы старались с одинаковым рвением восстанавливать произведения древности и подражать им. Упавшие обелиски были подняты и поставлены на самых видных местах; из одиннадцати водопроводов, устроенных цезарями и консулами, три были исправлены; под длинными сводами, частью уцелевшими от древности, частью вновь построенными, были проведены искусственные реки, которые изливают внутрь мраморных бассейнов потоки воды, годной для питья и освежающей воздух, а посетитель, торопливо взбирающийся по ступеням храма св.Петра, останавливается при виде колонны из египетского гранита, которая стоит между двумя высокими и вечно бьющими фонтанами и имеет в вышину сто двадцать футов. Усердие антиквариев и ученых близко познакомило нас и с топографией, и с памятниками древнего Рима, а из отдаленных и когда-то варварских северных стран туда стекаются теперь толпы новых пилигримов, для того чтоб осматривать не памятники суеверия, а то, что напоминает о подвигах героев и о всемирном владычестве.