Читать «Закат и падение Римской империи. Том 7» онлайн - страница 200

Привязанность к старинной свободе поддерживала доверие к рассказам, что еще в десятом столетии, в эпоху своих первых столкновений с саксонцем Оттоном, римский сенат и народ отстояли и восстановили республику, что из среды римской знати ежегодно избирались два консула и что в лице десяти или двенадцати плебейских должностных лиц воскресли имена и общественные обязанности народных трибунов. Но это почтенное здание исчезает из глаз при свете критики. Среди мрака средних веков иногда можно различить названия сенаторов, консулов, сыновей консулов; они или давались императорами, или присваивались самыми влиятельными гражданами для обозначения их ранга, почетных отличий, быть может, также их притязаний на происхождение в прямой линии от патрициев; но это были не более как бессодержательные титулы, не имевшие ничего общего с установленной формой правления; только с 1144 года после Р.Х. учреждение сената заносилось в городские акты как начало новой блестящей эры. Новые государственные учреждения были наскоро созданы честолюбием частных людей или народным энтузиазмом; но в Риме не нашлось в двенадцатом столетии ни антиквария, ни законодателя, для того чтобы уяснить и восстановить гармонию и пропорциональность всех составных частей старинного моделя. Сборища свободного и вооруженного народа всегда будут выражать свою волю громкими и внушительными возгласами. Но правильное разделение на тридцать пять триб, равновесие между богатством и многочисленностью членов центурий, речи оппозиционных ораторов и медленные операции подачи голосов и баллотирования едва ли могли годиться для ослепленной народной толпы, которая не была знакома с организацией правильной системы управления и не умела ценить ее благодеяний. Арнольд предлагал восстановить всадническое сословие и снова ввести прежние в нем различия; но что же могло бы служить мотивом или мерилом для таких различий? Пришлось бы принять в соображение тогдашнюю бедность и соразмерно с нею уменьшить ту сумму богатств, которая давала бы право на вступление в сословие всадников; в ту пору уже не представлялось надобности в гражданских обязанностях судей и арендаторов государственных доходов; а первоначальная обязанность всадников нести военную службу верхом на коне уже была более благородным образом заменена обязанностями феодальных владетелей и духом рыцарства. Юриспруденция республики сделалась бесполезной и была всеми позабыта; жившие или под римскими, или под варварскими законами, итальянские народы и семьи мало помалу смешались в одну общую массу, а воспоминание о кодексе и пандектах Юстиниана сохранялось лишь в туманных преданиях и в неполных отрывках. При восстановлении своей политической свободы римляне, без сомнения, восстановили бы название и должность консулов, если бы они не пренебрегали титулом, который итальянские города раздавали без всякого разбора и который в конце концов сделался принадлежностью скромных торговых агентов, содержимых в чужих странах. Но право трибуна налагать свой запрет на правительственные решения предполагает или вызывает существование настоящей демократии. Древние патриции были подданными государства, а новейшие бароны — его тиранами, и те враги внутреннего спокойствия и порядка, которые оскорбляли наместника Христа, недолго относились бы с уважением к безоружной неприкосновенности плебейских должностных лиц.