Читать «Закат и падение Римской империи. Том 7» онлайн - страница 133

Поездки трех императоров не доставили им никаких мирских выгод и едва ли содействовали их спасению в той жизни, но они имели то благотворное последствие, что с греческою ученостью познакомилась Италия и что оттуда она распространилась между самыми отдаленными западными и северными народами. Несмотря на то что положение византийских подданных было крайне раболепное и бедственное, в их руках все еще хранился драгоценный ключ, который мог открывать доступ к оставшимся от древности сокровищам, — они все еще говорили на том благозвучном и богатом языке, который вкладывает душу в произведения человеческого ума и облекает в форму отвлеченные идеи философов. С тех пор как варвары проникли внутрь империи и даже внутрь столицы, они, конечно, извратили и внешнюю форму, и внутреннюю субстанцию национального языка, и пришлось составлять обширный толковый словарь для объяснения множества слов, заимствованных из языков арабского, турецкого, славонского, латинского и французского. Но более чистый греческий язык был в употреблении при дворе и в школьном преподавании, а его цветущее состояние описано и, быть может, разукрашено одним ученым итальянцем, который вследствие продолжительного пребывания в Константинополе и вследствие женитьбы на знатной гречанке перешел в греческое подданство. "Общеупотребительный язык, — говорит Филельф, — испортился в устах простого народа и подвергся искажениям в устах многочисленных иноземцев и торговцев, которые ежедневно толпами стекаются в столицу и смешиваются с ее населением. Произведения Аристотеля и Платона были так неясно и так бесцветно переведены на латинский язык последователями именно этой школы. Но мы придерживаемся тех греков, которые избегли этой заразы и которые одни достойны нашего подражания. В домашних беседах они до сих пор говорят на языке Аристофана и Эврипида, на языке афинских историков и философов, а слог их произведений еще более обработан и еще более правилен. Люди, состоящие при византийском дворе по своему происхождению или по своим должностям, сохраняют старинное изящество и чистоту языка без малейшей посторонней примеси, а природная грация этого языка всего более заметна среди знатных матрон, которые не имеют никаких сношений с иноземцами — и не только с одними иноземцами: ведь они живут в полном уединении и в их среду не проникают взоры даже их собственных соотечественников. Их редко можно встретить на городских улицах, так как они выходят из дому только в вечерние сумерки для посещения церквей и самых близких родственников. В этих случаях они выезжают верхом, закрываются вуалем и их обыкновенно сопровождают родственники, мужья или прислуга".