Читать «Мюсли» онлайн - страница 7

Фигль-Мигль

Наполовину выкуренная непотушенная сигарета медленно тлеет в большой хрустальной чашке неизвестного назначения. Может быть, такую чашку можно наполнить салатом, клубникой или мюсли. Но она наполнена окурками и пеплом. Это пепельница.

Сидя на широком подоконнике, рыжая женщина смотрит в окно на парк и разговаривает по телефону.

— Я их видела, — говорит она, — они всюду. Вы опять кашляете, Аристид Иванович?

— Остальное — вранье и сигареты, — говорит она, выслушав ответ. — Удивительно, что вы еще живы.

Пока собеседник что-то ей объясняет — слышен его хриплый, ласковый, насмешливый голос, — она вертит в руке большую блестящую зажигалку и в конце концов роняет ее на пол.

— Наверное, он был очень худым, — говорит она, — как еще он мог туда провалиться. А я не чувствую себя живой, поэтому и вижу их каждый день. — Она переводит дыхание. — С удовольствием, только листьев еще нет.

Попрощавшись и положив трубку, она прижимается лбом к стеклу и сидит неподвижно. Зажигалка так и остается лежать на полу.

«Остаемся баксовать…» — тихо, перевирая слова, но не фальшивя, Лиза подпевает радио. В маленьком баре днем солнечно, пусто, хорошо проветрено. На стенах висят фотографии: кирпичная стена, голое плечо, битое стекло. В углу — ведущая на второй этаж лестница. За стойкой Лиза, в желтом коротком свитере, перетирает стаканы сухим полотенцем.

За угловым столиком у окна сидят трое: один — бледный, другой — лысый, третий — надменный, как персонаж романа. Они пьют водку и томатный сок. Стеклянный кувшин с соком стоит на столике прямо на каких-то бумагах. Проходя сквозь сок, солнце окрашивает бумагу в багрец и пурпур.

— Пишешь как пишешь, а понимают тебя как хотят, — говорит бледный. У него все еще сонный вид, свитер с открытым воротом надет на голое тело. Он делает движение плечом, словно хочет почесать спину.

— Ты просто не умеешь рассказывать историю, — говорит надменный.

— Я писатель, а не стукач, — говорит писатель.

— Нет, — говорит лысый, — а как же…

— Не нужно современных имен, — говорит писатель раздраженно и быстро. — Они мне все равно неизвестны.

— Это профессиональное, — говорит надменный.

— Я написал рассказ о человеке, у которого ногти растут так быстро, что приходится подстригать их два раза в день, — говорит писатель.

— И что с ним происходит? — спрашивает лысый.

Писатель отмахивается и выпивает стопочку.

— Или вот, — говорит он, — один хороший человек был женат на стерве. И они жили долго и счастливо. У них были красивые дети.

— А это из чего следует? — спрашивает лысый.

— А должно?

— Разумеется, — говорит надменный. — Ты сделай так, чтобы и начало было, и конец, и причинно-следственные связи, а не где надоело, там и бросил.

— Один мужик, — говорит писатель свирепо, — решил написать другу в Нью-Йорк. Он покупает на почте чистый конверт, вкладывает его в газету или журнал и идет домой, но по дороге теряет — журнал есть, а конверта нет. Этот конверт находит другой мужик и сначала радуется, но дело в том, что у второго мужика совершенно никого нет за границей. Некому писать. А конверт есть. Тогда он решает написать какой-нибудь знаменитой личности. Я еще не решил кому, но вообще-то это будет порнографический роман. В письмах.