Читать «Грановский» онлайн - страница 47
Захар Абрамович Каменский
Здесь выявляется гуманистический идеал Грановского, его враждебность какому бы то ни было национализму, унижению каких-либо народов. Человечество есть единая семья, оно «одушевлено одним духом», «народы относятся к человечеству, как индивиды к народу» (4, 47), они взаимосвязаны, происходит распространение «цивилизации» данного народа на другие народы так, что каждый из них вырабатывает непреходящие ценности (см. 4, 48–49); результатом взаимодействия и «борьбы народов» является «смешение народностей и обмен их умственных сокровищ» (4, 47). Хотя народ со временем и стареет, но его достижения не погибают, а воспринимаются другими народами и используются ими для достижения общей цели человечества, которая и образует основу их единства. Цель эта — достижение общественных, духовных и материальных благ, и, хотя «в человечестве… народы преходят», «цель остается». Достижения стареющего народа переходят к новому, молодому, который в свою очередь разовьет эти достижения и передаст их по исторической эстафете (см. 16, л. 12 об., 13). В этой связи он критиковал реакционные националистические построения тех представителей немецкой философии и историографии, которые полагали, что не все народы мира могут принимать активное участие во всемирно-историческом процессе, а роль «возрождения человечества» из кризиса римского мира приписывалась «германскому племени». Хотя Рим и распадался, возражал на это Грановский, но римское общество «завещало германскому богатое наследие», а потому «честь этого возрождения принадлежит в одинаковой степени как Германскому племени, так и Римскому обществу» (16, л. 91–92 об.).
И в этой связи Грановский высказывал мысль, свидетельствующую, что он более последовательно, чем Гегель, и в отличие от Гегеля интернационалистски интерпретировал проблему народа в системе философии истории. Мы имеем в виду мысль Гегеля, что каждый народ есть момент в истории саморазвития абсолютной идеи на стадии, когда она уже возвратилась из природы в дух, а именно в человеческую историю. Такая концепция, будучи последовательно развита, исключает национализм и национальные предпочтения: всякий народ, все народы представляют собой в тот или иной период истории такой момент развития абсолютной идеи, иначе они не могли бы возникнуть и жить. И поэтому Гегель противоречил себе, когда утверждал, что не все народы становятся всемирно-историческими, а с другой стороны, не отрицал, что народы, еще не бывшие всемирно-историческими, могут стать ими (см. 46, 83), Грановский последовательно трактует эту гегелевскую фундаментальную идею. Возражая немецким ученым (но в этой связи не упоминая Гегеля), которые хотели вывести всю среднюю и новую историю из немецкого элемента, из «духа» немецкого народа, он говорил: «В наше время об таком избранном, особенно предназначенном народе не м[ожет] б[ыть] речи. Каждый народ идет туда, куда ведет его провидение (здесь Грановский вполне удерживался на мистико-религиозной позиции гегелевской философии истории. —
