Читать «Юмор начала XX века (сборник)» онлайн - страница 66
Надежда Александровна Лохвицкая
— Нет — с, барыня, это уж не грунт. Это та самая краска, которую вы хотели!
— Да зачем же вы опять белил намешали? Красили бы без белил?
— Без бели — ил? — печально удивился он. — Нет, барыня, без белил мы не можем.
— Да почему же?
— А как вам не пондравится, тогда что?
— Послушайте, — сказала я, стараясь быть спокойной. — Ведь я вас что просила? Я просила выкрасить двери красной краской. А вы что делаете? Вы красите их светло — коричневой. Поняли?
— Как не понять. Очень даже понимаю. Слава Богу, не первый год малярией занимаюсь! Краска эта самая настоящая, которую вы хотели. Только как вам нужно шесть дверей, так я на шесть дверей белил и намешал.
— Голубчик! Да ведь она коричневая. А мне нужно красную, вот такую, как обои. Поняли?
— Я все понял. Я давно понял. Сурику вам хочется, вот что!
— Ну, так и давайте сурику.
Он потупился и замолчал.
— В чем же дело? Я не понимаю. Если он дорого стоит, я приплачу.
— Нет, какое там дорого. Гривенник фунт. Уж коли это вам дорого, так уж я и не знаю.
Он выразил всем лицом, не исключая и бородавки, презрение к моей жадности. Но я не дала ему долго торжествовать.
— Вот вам деньги. Купите сурику.
Он вздохнул, взял деньги.
— Только сурик надо будет завтра начинать. Потому что теперь скоро обед, а там, то да се, и шесть часов. А в шесть часов я должон шабашить.
— Ну, Бог с вами. Приходите завтра.
"Последний нонешний дене — очек"…
Он мазал дверь тускло — желтой мазью и торжествовал.
— Я же говорил, что не пондравится.
— Отчего же она такая светлая? — спросила я, и смутная догадка сжала мое сердце.
— Светлая?
Он удивлялся моей бестолковости.
— Светлая? Да от белил же!
Я села прямо на ведро с краской и долго молчала. Молчал и он.
Какой‑то мыслитель сказал, что есть особая красота в молчании очень близких людей.
"Он" очнулся первый.
— Можно кобальту к ей прибавить.
— Кобальту? — чуть слышно переспросила я и сама не узнала своего голоса.
— Ну, да. Кобальту. Синего.
— Синего? Зачем же синего?
— А грязнее будет.
Я встала и молча вышла. А он пошел шабашить.
На следующее утро я встала рано, раньше чем он пришел. Пошла в переднюю и стала ждать.
Было около шести утра. Меня слегка знобило, щеки горели, и руки тряслись. Кажется, охотники на тетеревином току испытывают нечто подобное.
Наконец он пришел.
Он шел, деловито сдвинув рыжие брови. Он нес большое ведро белил.
— Стой! — крикнула я. — Это что?
— А белила.
— Ставьте тут за дверь. Давайте краску сюда. Это сурик?
— Сурик.
— Это бакан?
— Бакан.
— Мешайте вместе.
Он взглянул на меня, как смотрят на забравшего власть идиота: "куражься, мол, до поры, до времени". Нехотя поболтал кистью.
— Видите этот цвет? — спросила я.
— Вижу. Ну?
— Ну, вот этим цветом вы мне и выкрасите все шесть дверей.
— Ладно, — усмехнулся он. — А как вам не пондравится, тогда что с вами заведем? А?
— Красьте двери этим цветом, слышите? — твердо сказала я и вся задрожала. — Это я вам заказываю. Поняли?
— Ладно, — презрительно скривился он и вдруг деловито направился к ведру к белилами.
— Куда — а! — закричала я не своим голосом.