Читать «Юмор начала XX века (сборник)» онлайн - страница 536

— Подождите, — сказал князь, — я забыл вас повесить.

Баскаки остановились и были повешены.

Когда Мамай узнал об этом, он так рассвирепел, что потерял дар слова и три дня только топал ногами.

Через несколько дней он собрал свою орду и пошел на Москву. Дмитрий Донской пошел ему навстречу.

Войска рвались в бой, горя желанием поколотить "сыроядцев".

Перед битвой князья стали умолять князя не рисковать жизнью, но Дмитрий Донской сказал им:

— Мне жизнь не дорога. Вот если бы моего любимца Михаила Бренка спасти от смерти!

Вдруг прекрасная мысль озарила голову Дмитрия Донского.

— Михайла! — позвал он Бренка.

— Что, князь, прикажешь?

— Сними с себя простое платье воина и надень мое дорогое великокняжеское платье. Пусть‑ка татары осмелятся выстрелить в тебя!.. Я же надену твое.

Михаил Бренко пытался возразить:

— Князь, ведь в твоем платье я буду больше заметен…

— Делай, что тебе приказывают, — ответил князь.

Между тем татары бросились в бегство. Сам Мамай бежал впереди всех, выкрикивая неприятные для Магомета слова.

Реку, на берегах которой произошла знаменитая битва, в честь Дмитрия Донского назвали Доном.

III СВЕРЖЕНИЕ ИГА

Однако нахальство татар не имело границ.

Несмотря на явное поражение на Куликовом поле, они ига своего не сняли, а, наоборот, усилили его.

Мамая сверг с престола Тохтамыш и сам стал править татарами. Мамай бежал в Крым, где был изловлен Думбадзе и выдан Тохтамышу.

Тохтамыш убил Мамая и пошел на Москву, чтобы наказать Дмитрия Донского.

Но Дмитрий Донской перехитрил глупого хана. Узнав о его приближении, он покинул Москву.

Свержение татарского ига произошло только через сто лет при помощи татар.

Случилось это при княжении Иоанна III, которому удалось поссорить двух ханов, Ахмата и Менгли — Гирея, так, что они друг о друге слышать не могли.

Крымскому хану Менгли — Гирею Иоанн как‑то сказал:

— Знаешь, какой слух распускает про тебя хан Ахмат?

— Не знаю. Говори.

— Он говорит, что ты в молодости был в Ялте проводником и обирал московских купчих.

— Я — проводником?!

Менгли — Гирей покраснел от гнева.

— Я ему покажу, какой я крымский проводник. Трубите войну!

Крымская орда поднялась как один человек и пошла на Золотую орду.

Ордынскому же хану Иоанн сказал:

— Ты не знаешь, что говорит про тебя крымский хан Менгли — Гирей?

— А что он говорит?

— Он говорит, что ты в кумыс кладешь толченый мел, и уверяет, что не избежать тебе полицейского протокола!

— У меня кумыс с мелом? — И, кипя гневом, Ахмат закричал: — Орда, вперед!

Обсудив положение вещей, Иоанн по дороге пристал к Менгли — Гирею.

Долго искали противники реку. В те времена был обычай воевать только на берегах реки; это было то же самое, что теперь танцевать от печки.

Нашли наконец реку Угру и стали по сторонам. Менгли — Гирей с русскими на одном берегу, а Ахмат — на другом.

— А ну‑ка, пожалуйте сюда! — грозно звал на свой берег Ахмат. — Мы вам покажем полицейский протокол!

— Ах, боитесь переправиться? — ехидничал Менгли — Гирей. — Милости просим. Мы вам покажем московских купчих!

— Так его! Так его! — подзадоривали Менгли — Гирея русские воеводы.