Читать «Юмор начала XX века (сборник)» онлайн - страница 178
Надежда Александровна Лохвицкая
— Для Урываева я это сделаю с удовольствием! Вот пистолеты. Прекрасные — за пару плачено полтораста рублей!
— А ведь их после дуэли могут конфисковать, — возразил Подходцев с искусственным сожалением.
Офицер омрачился.
— Неужели?
— А что вы думаете! "А, — скажут, — стреляться! Убиваете друг друга!" И отымут.
Офицер, вздохнул, посмотрел на ящик.
— Знаете что? — сказал Подходцев. — Положитесь на меня. Пистолеты не пропадут. Я эти самые дуэли умею преотлично устраивать. Есть у вас десять рублей?
— Как… десять рублей?
— Очень просто, взаймы. Первого числа возвращу.
Офицер, вынув кошелек, засуетился снова.
— Вот… У меня все трехрублевки. Ничего, что здесь 12 рублей?
— Что же с вами делать, — снисходительно сказал Подходцев. — Давайте! Вы водку пьете?
— Пью. Иногда.
— Вот видите! Командный состав нашей армии всегда приводил меня в восхищение. Одевайтесь, поедем к нам.
— А… пистолеты?
— Мы их забудем здесь. На меня иногда находят припадки непонятной рассеянности. Едем!
Офицер рассмеялся.
— А вы, видно, рубаха — парень?!
— Совершенно верно. Многие до вас тоже находили у меня поразительное сходство с этой частью туалета.
Оба среди оживленного разговора заехали по дороге в гастрономический магазин и купили вина, водки и закуски.
У Клинкова был трагический характер. Каждый час, каждую минуту он был кому‑нибудь должен, и каждый час, каждую минуту ему приходилось выпутываться из самых тяжелых, критических обстоятельств.
Но занимал он деньги единолично, а ликвидировал свои запутанные дела, прибегая к живейшему участию Подходцева и Громова.
Отношений это не портило, тем более что Громов признавал Костю лучшим специалистом по съестному.
Это значило вот что:
Когда все трое сидели без копейки денег, не имея ни напитков, ни пропитания, ленивый Клинков долго крепился, а потом, махнув рукой, вставал с кровати, ворчал загадочное:
— Обождите!
Натягивал пальто и выходил из комнаты.
Последующие операции Клинкова усложнялись тем, что водка в бакалейных лавках не продавалась, а в казенных ее отпускали за наличный расчет.
Клинков по дороге заходил к соседу по номерам, какому‑нибудь обдерганному студенту, и говорил ему крайне обязательно:
— Петров! Я, кстати, иду в лавку. Не купить ли вам четвертку табаку.
— Да у меня есть еще немного.
— Тем лучше! Новый табак немного подсохнет. А? Право, куплю.
Студент долго задумчиво глядел в окно, ворочая отяжелевшими от римского права мозгами, и отвечал:
— Пожалуй! Буду вам очень благодарен.
Клинков получал 45 копеек и, выйдя на улицу, непосредственно затем смело входил в дверь бакалейной лавочки на углу.
— Здравствуйте, хозяйка! Позвольте‑ка мне фунт колбасы и нарежьте ветчины!
Потом беззаботно опускался на какой‑нибудь ящик и, оглядев лавку, сочувственно говорил:
— Магазинчик‑то сырой, кажется!
— Какое там сырой! — подхватывала хозяйка. — Прямо со стен вода течет!
Клинков омрачался.
— Экие мерзавцы! Им бы только деньги за помещение брать! Небось три шкуры с вас дерет?
— И не говорите! 600 рублей в год.