Читать «Юмор начала XX века (сборник)» онлайн - страница 129

— Подожди. Надо же их перезнакомить. Вот, смотри, кто‑то еще пришел. Подойди к нему и знакомь.

Новый представился. Он — японский художник Нио — Лава. Хозяйка подвела его к столу и, не давая времени схватить сдобную булку, на которую тот было нацелился, стала его знакомить. И вдруг произошло нечто странное. Произошло то, что испанский журналист, тот самый, которому хозяин сказал "хабла", взглянув на японца, уронил вилку и громко воскликнул:

— Оська! Ты как сюда попал?

— Неужели Моня Шперумфель? — обрадовался японец. — А где же Раечка?

Хозяйка старалась нервным смехом заглушить эту неуместную беседу.

В это время громкое "Хау ду ю ду" заставило ее обернуться. Это сам Ливон ввел новую гостью.

— Американская поэтесса, — шепнул Сенечка. — Я сам ее пригласил. Пишет во всех нью — йоркских журналах. Мадам! Enchantée!

— Enchantée! — зафинтила хозяйка. — Пермете муа…¹

## ¹ Разрешите мне… (фр).

Но гостья, толстая, красная, скверно одетая, уставилась куда‑то и, казалось, ничего не слышала. Хозяева и Сенечка смущенно проследили ее взгляд и с ужасом убедились, что уставилась она на лакея Михайлу.

— Господи! Что же это?

— Мишка! — закричала американка. — Михаил Андреевич! Да ты ли это?

— Вуй — с! — завопил Михайло и брякнул об пол поднос.

— Простите, — сказала американка по — английски. — Это мой первый муж. Теперь я за американцем.

И, обратясь снова к Михайле, крикнула:

— Да иди же сюда. Садись, поболтаем.

Подхватила его под руки и потащила на диван.

— Какой кошмар! Какой кошмар! — шептала хозяйка, сохраняя на лице судорожную светскую улыбку.

И вдруг отрадный голос Сенечки возгласил:

— Мосье Джумада де Камбоджа шантра ле шансон де сон пеи¹.

## ¹ споет песню своей родины (фр.).

Очень смуглый господин подошел к роялю, сел, сыграл прелюдию, тряхнул головой:

Вдо — оль да по речке,

Вдоль да по Казанке

Серый селезень плывет!

— Что это — сон? — шепчет мадам Ливон.

Нет, не сон. Выговаривает так отчетливо. Это не сон, это ужас. Голова кружится… туман… А это что? Одна из старых англичанок с бразилианской сестрой замахала платочком и поплыла серой утицей русскую, русскую…

— Сенечка! — шепчет мадам Ливон. — Сенечка! Я умираю…

Но Сенечка ничего не отвечает. Он выпучил глаза и слушает, как корейский журналист, до сих пор объяснявшийся только по — французски с явно корейским акцентом, говорит ему:

— Я сразу вспомнил, что встречался с вами. Не бывали ли вы случайно в Боровичах? У Костиковых? А? Сам‑то я костромич. А? В Боровичах не бывали? У нас было лесное дело. А? В Боровичах?

ЖЕНИХ

По вечерам, возвратясь со службы, Бульбезов любил позаняться.

Занятие у него было особое: он писал обличающие письма либо в редакцию какой‑нибудь газеты, либо прямо самому автору не угодившей ему статьи. Писал грозно.

"Милостивый государь!

Имел вчера неудовольствие прочесть вашу очередную брехню. В вашем "историческом" очерке вы пишете: "От слов Дантона словно электрический ток пробежал по собранию".

Спешу донести до вашего сведения, что во время Французской революции электричество еще не было открыто, так что электрический ток никак не мог пробежать. Это не мешало бы вам знать, раз вы имеете дерзость и самомнение браться за перо и всех поучать.