Читать «Самострел» онлайн - страница 68

Пришло время, и Асадулле-хану приказали возвращаться в Афганистан. Как ни ловчил он, как ни изворачивался, но сделать ничего не смог. Пришлось подчиниться. Теперь он снова в родном кишлаке.

Длинноволосые мужики затащили Юсуфа в комнату и швырнули на глиняный пол.

На мягком пушистом ковре сидел Асадулла-хан, поджав под себя ноги. Он медленно прихлебывал чай из прозрачного стакана с узенькой талией и широким горлышком. Казалось, ему нет никакого дела до дуканщика, который все больше скрючивался от ужаса и боялся поднять глаза на хозяина кишлака.

Холеный Асадулла-хан вопросительно взглянул на опустевший стакан. Тотчас к нему скользнул тоненький женственный юноша, схватил небольшой чайничек и наполнил стакан до краев. Мягкими, нежными руками Асадулла-хан взял карамельку с подноса, кинул ее в рот и качнул ухоженной бородой.

Охранник поднял автомат и с силой хрястнул Юсуфа прикладом по спине.

— О, Алла! Алла! — вжался в твердую глину и застонал, рыдая, дуканщик.

— Хамош! — тихо приказал Асадулла-хан, перекатывая конфетку во рту.

Имя Аллаха, готовое в очередной раз слететь с губ дуканщика, так и застряло у него в горле непроизнесенным. Юсуф громко рыдал, царапая пальцами холодную глину.

— Бача’э’сур. Дост’э’шурави, — сказал Асадулла-хан.

Охранники осклабились, но смеяться не решились.

Асадулла-хан склонил голову. Юсуф заскулил по-собачьи: жалостливо и тоскливо.

— Забыл веру, свинья? Ты не мусульманин! Ты грязная свинья, шурави! Ты продался им за водку и деньги. Наверное, еще и мясо этого мерзкого животного пожираешь? Ничего, я за все рассчитаюсь с тобой! Я убью тебя, но очень медленно. Быстрая смерть — это счастье для тебя. Сначала я переломаю кости и брошу на солнце. Потом, когда тебе станет жарко, я сорву кожу, чтобы ты остыл, — спокойно сказал Асадулла-хан, отправляя в рот очередную конфетку.

Бледный Юсуф оторвал от пола голову и с ужасом посмотрел на Асадуллу-хана. По лицу дуканщика струйками сбегал пот, губы часто тряслись.

— Я мусульманин! Я мусульманин! — зачастил он, стараясь подползти поближе к ковру. — Я делаю пять раз намаз, я исполняю все посты.

Асадулла-хан презрительно посмотрел на Юсуфа и поджал губы.

Охранник резко двинул коленом, опуская босую ступню на затылок дуканщика. Юсуф ткнулся лицом в пол. По глине расплылась лужица крови.

— Не надо! Не убивайте! Я ненавижу шурави! — глухо выкрикивал Юсуф. — Я мусульманин!

— Мусульманин?

Асадулла-хан едва уловимо повел в воздухе пальцами.

Черная и твердая, как подметка сапога, пятка сползла с головы дуканщика.

— Да! Да! — захлебывался в слезах и крови Юсуф, прикладывая ладони к лицу.

На Асадуллу-хана смотрела страшная маска, которая кривилась, дергалась и двигала губами.

— Если ты мусульманин и хочешь жить, — сказал главарь, и маска застыла, — тогда завтра в кишлак ты приведешь шурави.

— Приведу, приведу! — Юсуф хватал себя окровавленными руками за шею и полз на коленях к Асадулле-хану.

— Пошел прочь, собака! Если завтра в кишлаке не будет хотя бы одного шурави, после обеда я переломаю тебе кости.