Читать «ГРОМОВЫЙ ГУЛ. ПОИСКИ БОГОВ» онлайн - страница 273
Михаил Юрьевич Лохвицкий (Аджук-Гирей)
— А куда мы пойдем, муж мой? — в тревоге спросила Чебахан. — И сколько времени мы будем искать?
— Я уже думал об этом. Спустившись на равнину, повернем к восходящей стороне, в Кабарду. Если там никого не найдем, отправимся к заходящей и дойдем до моря... Помнишь, я рассказывал тебе о братании аулов, на которое водил меня отец?
Чебахан кивнула, сняла с очага котел с кипящим ляпсом и попросила:
— Давай, сядем.
Усевшись рядом с ней, Озермес продолжил:
— Побратавшихся аулов у нас было мало. Мне об этом говорил отец. И если мы найдем аул, родом из которого был Меджид, я постараюсь уговорить живущих там побрататься между собой.
— А если отец Меджида изгонит тебя из аула? Он, наверно, может подослать к тебе и убийцу.
— Он побоится покрыть позором свое имя и имена своих сыновей и внуков. А если у кого-то поднимется рука на безоружного джегуака, значит, адыги перестали быть адыгами, и, я умирая, крикну Духу гор, что он прав в своей ненависти к людям.
— Я спросила, потому что подумала о наших сыновьях, — объяснила Чебахан.
— Мой отец, уходя с адыгами за море, тоже думал обо мне, но все таки ушел. А мы уйдем отсюда вместе.
Самыр, лежавший у двери в саклю, призывно тявкнул. Чебахан вскочила:
— Я скоро, муж мой.
Она убежала в саклю и, вернувшись, объяснила:
— Оба были мокрые по горло, наверно, захныкали, и Самыр их услышал. Ты говорил, мой муж, я тебя перебила, прости меня.
— Я говорил, что джегуако должен быть джегуако, а те адыги, которых не покинула душа, должны быть вместе, как братья. Пусть абхазские женщины дадут грудь кабардинцам, а бжедугские усыновят шапсугов, пусть темиргоевец, когда его спросят, кто он, ответит: я адыг!..
На опушке леса закуковал самец кукушки. Послушав его, Чебахан сказала:
— Я согласна с тобой. И мне хочется, чтобы наши сыновья жили среди своего народа. Но так жалко оставлять нашу саклю, поляну, Мухарбека и его сына, и желтоносого дрозда тоже, ты заметил, он прилетал днем и сидел на голове Мухарбека?
— Да, желтоносый дружит с ним и, когда нас не будет, станет развлекать его песнями. Кроме того, возле Мухарбека растет сын, он быстро перерастет отца и в жаркие дни прикроет его своими листьями.
— Что ж, пусть будет так, как решил ты и как надо, — сказала Чебахан. — А теперь дай мне твой ножичек, я подровняю тебе бороду и усы и побрею голову.
Он кивнул:
— Хорошо. Ножичек я наточил еще с утра, он стал острым, как кинжал нарта.
Пришел день, и они собрали все, что могли унести на себе, а то, что оставляли, занесли в пещеру и завалили камнями. Озермес закрепил колышками дверь сакли. В хачеше положили на столик мясо и поставили миску с водой. Постояв немного у могил на кладбище, попрощались с Мухарбеком и его сыном и, перейдя через шафрановый луг, двинулись в путь.