Читать «ГРОМОВЫЙ ГУЛ. ПОИСКИ БОГОВ» онлайн - страница 235
Михаил Юрьевич Лохвицкий (Аджук-Гирей)
Отец встал, напился воды и медленно пошел в сторону дороги. Озермес смахнул крошки в речку, для рыб, уложил в сумку остатки мяса, пасты и халвы и догнал отца. — Скажи, — спросил он, — а что сказал пши, когда ему сообщили о таком решении мехкеме? — Отец усмехнулся. — О том, что он сказал, ты можешь догадаться и сам. Я этого не слыхал, но... Что он мог сделать? Можно убить одного, двоих, пятерых, десятерых даже, однако справиться с аулом было невозможно. Одно дело, когда на одного непокорного землепашца нападали пять или десять слуг пши, и совсем по другому получалось, если, нападая на одного, они на тыкались на сто его братьев. Разумеется, пши мог бы позвать на помощь других пши и орков и собрать большое войско, но над ним стали бы смеяться. Что это за пши, который не в состоянии управиться с одним слугой? А вступить в братство самому означало унизить свое происхождение, да еще побрататься с простыми землепашцами! Гордость такого не позволяла. К тому же его могли и не принять в братство, а это было бы таким позором, после которого в пору только бежать куда глаза глядят. Одним словом, пши подавился этой костью. А братства к тому же стали принимать в свою семью достойных пришельцев и стали сильнее, чем кулак великана. Иногда к братству стали присоединяться и другие аулы. Мы и идем теперь с тобой на празднество по такому случаю. Думаю, тебе интересно будет посмотреть, как чужие по крови люди становятся близкими родственниками. — Прости за назойливость, отец, но мне нужно задать тебе еще два вопроса. — Спрашивай, а то мы скоро будем на месте. И знай, что спрашивать и запоминать ответ — хорошо, ибо богатство человека не в золоте, а в знаниях. Я слушаю. — Что попросил тебя передать от него людям Садет-Гирей? — Он предлагает аулу, присоединяющемуся к братству, одуматься, обещает им щедрые подарки — лошадей, овец и свое покровительство, без которого им в будущем не обойтись. Я, обещает он, буду защищать ваш аул от русских, когда они придут сюда и не дам им разорить вас. — А он сможет защитить их? — Может, и защитит, как хозяин оберегает свое имущество, но потом начнет драть с них по семь шкур, а может бросить на погибель. — Но он обещает? Ты ведь говоришь: слово есть слово. — Сын мой, ты, наверно, слышал, что не полагается осуждать человека в его отсутствие. Но тебе я повторю то, что сказал однажды самому Садет-Гирею. Он клянется русским в верности, однако посылает в набеги на их селения своих абреков. Он клялся в верности одному крымскому бею, а потом изменил ему и убил его кинжалом в спину, он не раз утверждал, что умрет за свой народ, однако столько же раз предавал адыгов. Шакал более верен своему слову, чем он! Лет семь или восемь тому мы встретились на празднестве, и я спел песню о нем, в которой все это было сказано. — А он, а он что на это? — спросил Озермес, забежал вперед и, пятясь, уставился на отца. — Тебе не угадать, сын мой.