Читать «Перекрестки» онлайн - страница 12

Тем не менее Тони понимал, что так воодушевляло его мать. И правда, что могло не понравиться в Иисусе? Настоящий мужчина, он тем не менее находил общий язык и с детьми; был снисходителен к тем, кого не признавали ни религия, ни культура, полон сочувствия к людям; он бросил вызов установленному порядку и вместе с тем любил своих оппонентов. Он был человеком, каким Тони иногда очень хотел быть, хотя и понимал, что до Иисуса ему далеко. Возможно, Иисус своей жизнью показал, как перерасти самого себя, но Тони поздно было меняться. С возрастом любые изменения казались все менее достижимыми.

А еще он никак не мог разобраться, каков смысл самого понятия «Бог», особенно в отношении Иисуса. Тони давно уже пришел к заключению, что если Бог и существует, то он (или она, или оно) должен быть кем-то или чем-то страшным и злобным, своенравным и вероломным — в лучшем случае холодной темной субстанцией, безличной и безучастной, а в худшем — чудовищем, пожирающим детские сердца.

— Просто все принимают желаемое за действительное, — пробормотал он сердито, смяв листок бумаги и швырнув его в мусорную корзину, которая стояла на другом конце комнаты. Живым людям нельзя доверять. Достав непочатую бутылку шотландского виски «Балвени Портвуд», Тони налил себе тройную порцию и снова включил компьютер.

Он открыл файл со своим завещанием и провел целый час, переделывая его и вычеркивая имена в соответствии со своими антипатиями и подозрениями, и в конце концов распечатал новый документ, подписал его, поставил дату и сунул в сейф вместе с целой пачкой старых редакций. Сейф он запер, включил сигнализацию и выключил свет. Сидя в темноте, размышляя о своей жизни и гадая, кому понадобилось преследовать его, Тони не подозревал, что допивает свой последний стакан виски.

2

Прах к праху

Его неведомы пути,

Чудес его не счесть:

Бог может по морю пойти

И гром от нас отвесть.

Уильям Каупер

Утро яростно ворвалось в незашторенные окна. Яркий солнечный свет, объединившись с похмельным синдромом, вызвал в голове резкие спазмы. Если мигрень началась с утра — испорчен весь день. На этот раз все было даже хуже, чем обычно. Тони не мог вспомнить, как попал из убежища в свою большую квартиру, а главное, он страдал от боли, какой прежде никогда не испытывал. Шея и плечи затекли: это можно было объяснить тем, что он отключился, распластавшись в неудобной позе на кушетке, но Тони не помнил, чтобы когда-либо прежде в его голове раздавались такие оглушительные громовые раскаты. С ним происходило что-то очень нехорошее.

Внезапно нахлынувшая тошнота заставила его рвануться к туалету, но прежде, чем он добрался до унитаза, желудок резко выбросил все, что оставалось в нем с предыдущего вечера. При этом мучительная боль лишь усилилась. Тони почувствовал, как животный страх, долго сдерживаемый силой воли, воспользовался охватившей его растерянностью и вырвался на свободу, как дикий зверь. Борясь с обессиливающим страхом, он, пошатываясь, вышел из квартиры, плотно зажав уши руками, словно боялся, что голова взорвется, и пытался помешать этому. В холле, прислонясь к стене, он стал судорожно шарить по карманам в поисках мобильного телефона, его неизменного спутника. Но поиски ничего не дали, кроме связки ключей, и Тони внезапно оказался в страшной пустоте, безнадежно лишившись связи с внешним миром. Электронный передатчик срочных сообщений о вещах недолговечных не пожелал спасать своего хозяина и куда-то исчез.