Читать «Пути в незнаемое. Сборник двадцатый» онлайн - страница 415

Дебаты были интересные. Из видных ораторов говорили Ллойд Джордж, Макдональд, Чемберлен и др. Для обычной публики места отводятся плохие, и я пришел поздно, так что попал на самое последнее место галереи. Но самое большое впечатление я получил не от речей, а от общей картины и общего духа парламента.

Большой зал весь отделан резным дубом — стены, пол, потолок. Часть потолка стеклянная, и зал освещается через матовое стекло потолка днем и вечером. По верху зала — галереи для публики, для прессы, дипломатов и пр. Есть также галереи для женщин, куда их пускали за решетку. Решетку сняли, но галерея для женщин так и осталась.

Внизу парламент. Посреди продолговатое четырехугольное пустое пространство. От того пространства подымаются вверх скамьи. Мест всего 300—400. А членов [палаты] больше 600. Но большинство членов проводит время в кулуарах, где хороший ресторан, шахматный клуб и т. д. Они приходят только голосовать.

Скамьи, собственно, с трех сторон четырехугольника. Одна из четырех сторон свободна. В этой стороне помещается кресло спикера (председателя). Кресло дубовое, стоит на возвышении и покрыто дубовым балдахином. Под ним сидит спикер. Он в черной мантии и в большом белом парике. Так как свет падает сверху, спикера не видно. Только виднеется его парик. Перед спикером на простых стульях сидят трое чиновников-секретарей за письменным столом. Они в маленьких париках и в черных мантиях. Стол большой, занимает почти треть четырехугольника. На столе лежит золотой жезл и книги. По всей вероятности, это свод законов или что-либо в этом роде. Министры и правительство сидят на нижней скамье, напротив стола, справа от спикера. Прямо напротив сидят лидеры оппозиции. Они так и переругиваются через стол.

Министры сидят так же просто, и их места ничем не отделяются от [мест] прочих членов парламента. Сидят все очень свободно и непринужденно. Некоторые из них кладут ноги на стол (я не преувеличиваю), так что оппозиция любуется их пятками. Говорят все члены парламента с места, и специальной кафедры не существует. Речь ведется самым непринужденным образом. Когда член говорит, то он обращается все время к спикеру, как будто хочет убедить его. Посреди речи часто его прерывают, и он входит в пререкание с каким-либо членом на противоположных скамьях. Если пререкания зайдут чересчур далеко, то спикер наводит порядок. Шумят вообще очень много. К тому же дебаты, на которых я присутствовал, очень жаркие. Посреди речи часто соседи делают замечания вполголоса, и оратор прерывает речь и тоже говорит что-то соседу вполголоса. В общем, впечатление такое, что люди играют, а не занимаются серьезным делом. Но речи сжаты, серьезны и почти целиком по существу. Пафоса совсем нет. Много острят. Это ведь слабость англичан.

Из всех ораторов, которых я перечислил, лучше всех говорил старик Ллойд Джордж, хотя он маленький, беленький и отнюдь не импонирует наружностью. Чемберлен — другое дело. Он был в черной визитке, высокий, худой. Слегка облокотившись на один из ящиков на столе, помахивая моноклем, изредка делая паузу, вставлял монокль в глаз, озирался кругом. Это действительно производило впечатление. Он был действительно тем дипломатом, которых рисуют в романах. Кроме того, он соблюдает традицию в парламенте, которую уже все оставили теперь, — во время заседания он сидит в цилиндре. Но говорит он не ахти как хорошо.