Читать «Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов» онлайн - страница 149

Перед лицом такой угрозы Маргарет полагала, что надо оказывать сопротивление по всем фронтам и срочно перевооружать армию. Источником, откуда она черпала сведения, являлся вовсе не Форин Оффис, который, как она считала, был «безнадежно мягкотел и вял <…>, наполнен высокомерием, чванством и профессиональным самодовольством». «Это те самые люди, что дали нам Филби и Профьюмо», — любит напоминать она. Она с удовольствием приписала бы себе высказывание Никсона, назвавшего «гомосексуалистами в костюмах в полоску» чиновников из министерства иностранных дел.

Как когда-то Черчилль перед лицом угрозы, исходившей от «коричневого людоеда», она стала поддерживать личные контакты с теми, кто хорошо знал «красного медведя». Историк Роберт Конквест, автор книги «Большой террор», посвященной сталинским репрессиям, стал одним из самых близких ее советников. Она была потрясена после прочтения книг Солженицына, тогда как раз сумевшего перебраться на Запад. Из этих книг она извлекла два урока: теория домино по-прежнему в силе, всякая страна, которая колеблется, а потом летит вниз, может увлечь за собой и другие страны; она также поняла, что защищать Запад следует не только с помощью военной силы, военное перевооружение должно сопровождаться перевооружением моральным, возрождением веры в западные ценности.

Когда Маргарет вступила на пост лидера партии, политикам более всего не хватало отваги. Американцы, травмированные поражением во Вьетнаме, без устали повторяли одно слово: «разрядка». Немцы во главе с Вилли Брандтом мечтали о нейтральной восточной политике, держа в уме в качестве линии прицела возможное объединение Германии. Маргарет все это расценивала как попытку пустить пыль в глаза. «Разрядка» была для нее сродни «политике умиротворения», которая проводилась между двумя мировыми войнами, когда так желали, вопреки очевидному, видеть «в Гитлере джентльмена» и старались ему во всем уступать, чтобы не подталкивать его к преступлениям, не загонять в угол, а также как-то оправдывать его безумства. Маргарет была в этом абсолютно убеждена. Тем более что советники раздобыли ей статью из «Правды» от 22 августа 1973 года, где было сказано, что «мирное сосуществование не означает, что борьба между двумя мировыми общественными системами закончена; борьба будет продолжаться, до полной и окончательной победы коммунизма во всем мире». Не верила она и во всякие выдумки господина Киссинджера. Не верила в то, что можно заставить СССР реформироваться, объединив вопрос об экономической помощи с вопросом о переговорах по поводу ядерного стратегического вооружения (ОСВ-1 и ОСВ-2), а также с вопросом о взаимном сбалансированном сокращении вооруженных сил и с требованием соблюдения прав человека. Она была сама сдержанность и осторожность, когда Гарольд Вильсон в июле 1975 года отбыл в Хельсинки, чтобы подписать Хельсинкские соглашения. В общих чертах речь шла о том, чтобы связать вопрос о нерушимости послевоенных границ в Европе (а соответственно, и о власти коммунистов в Восточной Европе) с недвусмысленным обязательством Советского Союза соблюдать права человека (об этом речь шла в знаменитой третьей части документа). Договор в Хельсинки был подписан. Но на Востоке ничего не происходило особенного. Да, у диссидентов теперь был текст, юридически принуждавший местные власти соблюдать права человека, они могли на него опираться, и всё. Как бы их ни звали: Юрием Орловым в СССР или Вацлавом Гавелом в Чехословакии, они все так же сидели в тюрьмах, они продолжали быть узниками режимов просто за то, что были членами комитетов по соблюдению Хельсинкских соглашений…