Читать «Живой мост» онлайн - страница 23

— Ну ладно, расскажи, как дела в деревне.

Несмотря на дружелюбный тон Бекра, Ахмед не спешил с ответом. Он молчал, думая о том, почему, как только прозвучал этот вопрос, на лицах его фронтовых друзей тотчас появилось хорошо знакомое ему горестное выражение. Всякий раз, когда кто-нибудь из них возвращался из дому, повторялась одна и та же история. Спрашивали по-разному, но вопрос — вопрос оставался тот же: ну как там, в деревне?

— Все хорошо, все в порядке… Все живы‑здоровы и шлют вам приветы… — заговорил он наконец. Ответ прозвучал, словно заученный урок. Ахмед уже привык отвечать на этот вопрос машинально, думая совсем о другом. Дома, в деревне, он отвечал то же самое, когда его спрашивали: «Скажи, как у вас там, в армии?»

…Вопрос был задан сразу же после ужина. Ну и пир был! Не чета тому, который он только что устроил своим однополчанам. Но там, так же как и здесь, поначалу была радость, шумное веселье, множество вопросов обо всем и ни о чем… А потом, когда все было съедено и выпито и люди устали выражать свои чувства, наступило время вопроса, которого он так боялся. Односельчане без труда обнаруживали пустоту его ответа и снова повторяли свой вопрос. Они каждый раз спрашивали по-разному, но смысл был один: расскажи нам о том, что ты видел собственными глазами, но так расскажи, чтобы мы почувствовали, что видим это сами…

Он внимательно вглядывался в устремленные на него глаза. И видел в них только одно: страстное желание знать правду и боязнь убедиться в том, что там, на фронте, происходит что-то такое, чего они не знают.

Проблема не в том, чтобы рассказать им все как есть, без утайки. Для этого у него было достаточно мужества. Просто он не знал многого из того, о чем они спрашивали. Ведь и сам-то он на фронте совсем недавно. И все же здесь, в родной деревне, он оставался солдатом армии, ее полномочным представителем. Удивительно, но в эти минуты он забывал все тяготы службы и гордился тем, что он солдат…

Дорожная пыль еще лежит толстым слоем на сапогах Ахмеда. Курица, что он принес из деревни, только-только съедена. А на солдатских лицах уже проступило это горестное выражение, за которым следовал вечный вопрос: ну как там, в деревне?

— «Все хорошо»?! И это все, что ты можешь сказать? Неужели они даже не спросили, как у нас дела?!

— Небось не поверили тебе, что у нас «все хорошо»? — раздались голоса.

Слушая все это, Ахмед трепетно ощущал свою связь с домом, с деревней. Он думал о том адском круге, который всякий раз выводит их на позиции полного абсурда. Бередит чувства, которые лучше в себе не обнаруживать. Толкает к размышлению о том, чего вроде бы и не должны бояться они, уже испытавшие встречу с самой смертью… И он резко возразил:

— Конечно, спрашивали. Само собой.

— И конечно, не поверили ничему, что ты им сказал! — заметил со своей обычной ухмылкой Махмуд.

Но Ахмед не рассердился. Он вспомнил, как страдает сам в таких случаях. И со спокойствием, которое грозило все взорвать, сказал:

— Дело в том, что они ждут такого ответа, которому хотят поверить. — После секунды молчания, которая придала особую весомость его словам, он закончил подчеркнуто спокойным тоном: — Раньше люди верили всему, что им говорили, и просто не было необходимости задавать вопросы. А сейчас они забыли даже свою привычную осторожность. И вполне естественно…