Читать «Легионеры» онлайн - страница 30

Этот пассаж о «круге лиц» означал, не только ликвидацию самого источника, но и тех, кто так или иначе входил с ним в контакт.

Глава 3 КОЛЯ Коломиец по прозвищу РЫСАК

После всех ежеутренних мероприятий, бригаду в которую входил и Коля Коломиец, прозванный «Рысаком» вывели за жилую зону. Погоняло «Рысак» он получил за любимую еще на «малолетке» поговорку: «Давай, быстро и рысаком».

В «предбаннике», то есть в пространстве между жилой зоной и волей, после всяких угрожающих слов, «конвой стреляет без предупреждения в следующих случаях…» действующих только на молодых «бакланов», очередную смену отконвоировали в промзону.

Ветерок с хорошим минусовым зарядом не выбирает, в авторитете ты или так, фраер припыленный. Лучше всего это понимаешь, после утренней, под лай собак и лязганье затворов, «прогулки». Когда, кажется каждая косточка внутри тебя промерзла до основания. После этого, завалиться в теплое помещение и протянуть к открытому огню руки со сведенными от мороза пальцами. Да заварить свеженького чифиря, да растянуться у буржуйки на кафтане своем боярском, телогрейкой называемой. После достать «Примы» сладкой и слушая как потрескивают дрова, затянуться этим дымком. И пустить кружку по кругу. И полулежа, подремывать вспоминая и обдумывая разные приятные моменты из жизни. Вот оно счастье.

«Другой бы полжизни отдал за такую житуху. Но не положено. «Масти» разные, для воровской «семьи» не подходящие. Ты хоть человек и нехуевый — но «мужик». И должен вместо меня, и вместо остальных людей, впитывающих сейчас в себя тепло, помахать если надо и кайлом, и мокрые бревна на сорокаградусном морозе потаскать на просушке. А то, что у тебя сменки — рабочие рукавицы, приходится с кожей и кровью от ладоней отдирать, так это судьба у тебя такая, мужичья.» — сладко жмурясь на огонь и разносящееся от него тепло, думал Рысак под треск просушенных дровишек.

После таких умных размышлений, Рысак под гудение пламени стал вспоминать, как в последний раз он неудачно попал под «раздачу и молотки мусоров». После чего, как поется в популярной лагерной песне: «Был скорый и неправый суд…»

* * *

Был Бетховен сукой продажной или нет, он в последнее время сильно сомневался. Но то, что падла, это без вопросов. Был бы жив, по полной программе пришлось отвечать. А со жмура — какой спрос? Труп он и есть труп.

Мысли увели Рысака в то горячее время, когда его окровавленного, из дома где остывало тело Мордана в сопровождении молоденького опера, отвезли в больницу.

Возможность оттуда сорваться у него была, но размяк. Белые простыни, девочки-медсестры. Ромашки кругом. Думал, для полноценного отдыха, дня три в запасе, точно есть. Ошибся. И очень серьезно.

Правильно говорят умные люди. За ошибками, в одной упряжке всегда следуют наказание и расплата. Сколько раз уже подводила вора элементарное нежелание соблюдать воровские традиции и законы — простые и банальные, что не понимать их может разве, что очень тупой либо очень самоуверенный… Есть возможность, хотя бы маленькая щель — рвешь когти, активно заметаешь следы. Не удалось оторваться, оставил вместо отпечатков пальцев, свою справку об освобождении или паспорт — горишь ярким пламенем и отвечаешь по полной программе.