Читать «Закат и падение Римской империи. Том 6» онлайн - страница 274

Личность пилигримов, их семейства и собственность находились под непосредственным покровительством пап, а эти духовные патроны скоро стали присваивать себе право руководить военными предприятиями крестоносцев и ускорять исполнение данного этими последними обета путем рассылки приказаний и наложения церковных кар. Внук Барбароссы, Фридрих Второй сначала пользовался покровительством церкви, потом был ее врагом и наконец сделался ее жертвой. Когда он был двадцати одного года, он поступил в число крестоносцев в исполнение воли своего покровителя Иннокентия Третьего; то же обещание было повторено при его короновании королем и императором, а его бракосочетание с наследницей иерусалимского королевства навсегда наложило на него обязанность защищать владения его сына Конрада. Но когда Фридрих достиг более зрелого возраста и мог считать свою власть упроченной, он стал сожалеть о принятых в молодости опрометчивых обязательствах; его просвещенный ум и опытность научили его презирать призраки суеверия и короны азиатских царств; он уже не питал к преемникам Иннокентия того уважения, с которым относился к этому папе, а его честолюбие было занято восстановлением итальянской монархии от Сицилии до Альп. Но успех этого предприятия низвел бы пап на их прежнее скромное положение; поэтому, после двенадцатилетних отсрочек и отговорок, они употребили в дело и просьбы и угрозы, чтобы принудить императора назначить время и место его отъезда в Палестину. В портах Сицилии и Апулии Фридрих приготовил флот из ста галер и ста судов, приспособленных для перевозки и для высадки на сушу двух тысяч пятисот рыцарей вместе с их лошадьми и прислугой; его вассалы неапольские и германские собрали сильную армию, а число английских крестоносцев было преувеличено молвой до шестидесяти тысяч. Но неизбежная или преднамеренная мешкотность этих громадных приготовлений истощила и физические силы и съестные припасы самых бедных пилигримов; собранные массы людей стали уменьшаться от болезней и дезертирства, а жгучие лучи калабрийского солнца заставили заранее испытать те бедствия, которыми грозила кампания в Сирии. Наконец император отплыл из Бургундии с армией из сорока тысяч человек; но он пробыл в море не более трех дней, и его торопливое возвращение приписывалось его друзьями тяжелой болезни, а его врагами считалось за своевольное и упорное неповиновение. За неисполнение данного обета Фридрих был отлучен Григорием Девятым от церкви, а за то, что он вознамерился в следующем году исполнить этот обет, тот же папа снова отлучил его от церкви. В то время, как он служил под знаменем креста, в Италии проповедовали против него Крестовый поход, а когда он возвратился из похода, его заставили просить прощения в обидах, которые он претерпел. Палестинскому духовенству и тамошним военным орденам было заблаговременно предписано не вступать с ним ни в какие сношения и не исполнять его приказаний, а в своих собственных владениях император был вынужден согласиться на то, чтобы военные распоряжения делались не от его имени, а от имени Бога и христианской республики. Фридрих с торжеством вступил в Иерусалим и собственноручно взял с алтаря гроба Господня корону, которую не хотело подать ему ни одно лицо духовного звания. Но патриарх наложил запрещение на церковь, которая была осквернена его присутствием, а рыцари орденов Больничного и Храмового уведомили султана, что было бы не трудно застигнуть врасплох и убить Фридриха на берегах Иордана, куда он отправлялся с небольшой свитой. При таком фанатизме и разделении на партии, победа была невозможна, оборона трудна, а заключение выгодного мира может быть приписано раздорам магометан и их личному уважению к характеру Фридриха. Врага церкви обвиняли в унизительных для христианина дружеских сношениях с бусурманами, в его презрении к неплодородию почвы и в выражении нечестивого мнения, что если бы Иегова выдал королевство Неапольское, он не выбрал бы Палестину в наследственное достояние своего возлюбленного народа. Однако султан возвратил Фридриху Иерусалим вместе с Вифлеемом и Назаретом, с Тиром и Сидоном; латинам было дозволено жить в городе и укреплять его; для последователей Иисуса и Мухаммеда был издан общий Кодекс, обеспечивавший их гражданскую и религиозную свободу, и в то время, как первые могли совершать свое богослужения у Святого Гроба, последние могли молиться и произносить проповеди в мечети того храма, из которого пророк предпринял свою ночную поездку на небеса. Христианское духовенство скорбело о такой постыдной религиозной терпимости; оно воспользовалось тем, что магометане были слабее христиан и стало мало-помалу вытеснять их; но все, чего могло ожидать от Крестовых походов благоразумие, было достигнуто без кровопролития; церкви были приведены в исправность, монастыри снова наполнились монахами и по прошествии пятнадцати лет число живших в Иерусалиме латинов превышало шесть тысяч. Нашествие диких хорезмийцев положило конец этому внутреннему спокойствию и благоденствию, за которые латины были так мало признательны своему благодетелю. Этот пастушеский народ, будучи вытеснен с берегов Каспийского моря монголами, устремился на Сирию, а этого яростного потока не были в состоянии сдержать франки, вступившие по этому случаю в союз с султанами, царствовавшими в Алеппо, Хомсе и Дамаске. Всякого, кто оказывал им сопротивление, хорезмийцы или убивали или уводили в плен; военные ордена были ими почти совершенно уничтожены в одной битве, а когда неприятель стал грабить город и совершать святотатства над гробом Господним, латины с сожалением вспоминали о сдержанности и дисциплине тюрок и сарацинов.