Читать «Крестный отец Катманду» онлайн - страница 135

«Значит, это был не героин», — сказал я себе в такси по дороге в управление.

О Фрэнке Чарлзе я забыл и думал о безымянной мертвой девушке на столе Супатры. Ее органы были изъяты, личность, если можно так выразиться, установлена смертью, отчего она приобрела надо мной некоторую власть, хотя не я стал причиной ее гибели. Глупышке предложили наркотик, и у нее не было причин отказаться. Но ей, так или иначе, предстояло умереть молодой. Так была ли в ее смерти чья-то вина?

Но оставим метафизику — я чувствовал себя ужасно. И ясно понимал, какой кошмар предстоит пережить грядущей ночью.

Глава 34

Когда-нибудь пробовали звонить лихтенштейнским банкирам из Цюриха в нерабочее время? Хотя бы через тридцать секунд после пяти вечера в четверг? Вы поймете, почему они так дружат с часами. Я звоню главному банковскому человеку, который занимается сущим пустяком — сорока миллионами долларов Лихтенштейнского трастового фонда, — сказать, чтобы выслал документы, о которых мы договорились, когда первый раз обсуждали поставку черного чая «Лапсанг сушонг» для оптовой продажи в Европе и необходимость с этой целью основания трастового фонда (прозрачная отговорка, но он и глазом не моргнул). Но его не оказалось — ушел домой. Мобильный тоже не ответил, и космология его помощницы оказалась таким же заводным механизмом — она тоже отбыла с работы. Наконец через коммутатор я нашел работающую сверхурочно секретаршу, которая знала, о каких документах идет речь. Она согласилась их выслать, но подчеркнула, что делает это по собственной инициативе, что может получить взыскание, что она беженка из Эфиопии и неважно говорит по-английски. Дело сделано, оставалось подождать пару дней. Без необходимости бегать по городу ум стал проваливаться в одну из опаснейших черных дыр.

Зачем я это делаю? Зачем? Мой сын умер, и мне больше незачем заботиться о плате за его обучение в колледже. Супруга ушла в монастырь. Мне не нужны деньги! Но я завяз в этой грязной среде. Мне даже не особенно страшно умереть. Засосала грязная среда. Я представлял будущие жертвы, которые все походили на девушку на анатомическом столе: перед глазами проносились яркие картины — подростки с воткнутыми в череп огромными иглами. Я не предназначен для таких дел, а все, включая Викорна, Зинну и Тиецина, думают обратное.

Хочешь знать, почему я не размышлял об убийстве Толстого Фаранга? Помимо того что барахтался в черной меланхолии отвращения к себе, я решил заставить доктора Мой несколько дней поволноваться. Мне также требовалось переосмыслить всю стратегию расследования. И я решил пойти в храм.

На этот раз я отправился в суперсвященный монастырь Бовоннивет. По дороге в такси я боялся, что слишком зажат, слишком напряжен и напуган, чтобы успешно медитировать, но, встав на колени и кланяясь Будде, почувствовал, как пришла в движение дисковая пила Тиецина. Каждый раз она казалось иной — на этот раз я вообразил ее «чертовым колесом» с нависшими надо мной гигантскими лопатообразными зубьями.

Я знал: нельзя поддаваться страху, надо держаться. Оказалось, что вызванное галлюцинацией пограничное состояние ума обнаружило мою истинную природу — горечь. В моей основе лежала не старомодная алчность, как у Викорна, и не похоть, как у Зинны, — эти два порока хоть и уводили от истины, но по крайней мере объяснялись стремлением человека к счастью. Я же постоянно цеплялся за горечь, словно она последнее слово реальности. Так бывает в современных триллерах: в них нет ни одного доброго чувства, а в конце они кажутся не более чем конвейером смертей. Но чем вызвана моя горечь?