Читать «Рождение волшебницы» онлайн - страница 912
Валентин Сергеевич Маслюков
Это-то и было самое важное.
Только тогда… только теперь он понял!
— Мы таскали ушат с тобой? — проговорил он тихо, словно опасаясь спугнуть новое, светло поднимающееся в нем чувство. — Это была ты? Это ты?
Золотинка не могла говорить. Только кивнула.
— Ты… — повторил Юлий размягченным голосом. — А потом, на скале, над Белой? Потом, в Каменце?.. Помнишь, что я сказал тебе на скале?
Золотинка кивнула и повторила тогдашние его слова без промедления:
— Бесполезно… бесполезно лгать на краю бездны. Что значат перед этими вечными далями наша бескрылая ложь и наша самодовольная, ограниченная правда? Я это запомнила.
— И ты поцеловала…
— …Камень.
— А когда ты ушла… я тоже поцеловал.
— Я слышала шум обвала или лавины.
— Я бросил тот камень в пропасть.
— А я…
— Ты, — молвил он, невесомо коснувшись кончиками пальцев ее запачканного песком колена, отчего Золотинка сбилась и ничего уже не смогла произнести, кроме коротенького, похожего на всхлип:
— Я.
— Боже! Да ведь я же тебя люблю, — проговорил, прошептал он, словно удивленный, словно сраженный этой нечаянностью. — Здравствуй, Золотинка.
Она кивнула и опустила голову, но не так быстро, чтобы он не заметил слезы. Они молчали так долго, что трудно было продолжать.
— Что у тебя с голосом? — глухо сказала она, наконец, не открывая лица.
— Ай! — отмахнулся он. — Скоморохи смазали глотку какой-то дрянью. — Обещали, к ночи пройдет.
Они сидели на горячем сухом песке, не замечая жаркой одури дня.
— Золотинка, — позвал потом Юлий.
— Да.
— Я все равно не понимаю.
— Я тоже. — Она подняла ясные, умытые слезами глаза.
— А почему у тебя волосы белые?
— Поседела, — сказала она с печальной усмешкой. — Мы прожили целую жизнь, Юлька. Порознь. Может, я бы не поседела, если бы мы шли с тобой вместе.
— Моя вина, — молвил он тихо. — Я очень любил тебя… — и удивился тому, что сказал, удивился этой чудовищной несуразице. — Я люблю тебя! — вскинул он взгляд. — Боже мой, я всегда любил тебя! А когда не любил, — тогда и не жил. Когда любил — то жил. Я любил тебя и тогда, когда любил ее…
Трудно было ему говорить об оборотне. Золотинка кивала часто и поспешно, чтобы он не договаривал до конца, не мучался. И они опять замолчали, от полноты чувств, от невозможности пережить и постичь все, что нахлынуло на них разом.
— А ты? — начал он. — Ты много пережила за эти годы?..
— Не так много, как ты.
Он удивился.
Она пояснила:
— Полгода я была в камне, без чувств. Я меньше тебя жила.
— Как странно, — сказал он, подумав. — Я совсем не знаю тебя.
— И я.
— Но я люблю тебя. И всегда любил.
— И я, — прошептала она эхом. Слабое, нежное эхо, от которого изнемогает сердце.
— Послушай! — спохватился он вдруг. — Но это правда? А кто запустил искрень? Сорокон и все это…
— Я.
— Ты запустила? И сейчас… можешь, когда захочешь?
— Ну да, — отозвалась она с некоторым недоумением. Почти обиженная.
— И ты меня любишь? — спросил он резко и требовательно.