Читать «Кризис психоанализа» онлайн - страница 29

Патриархальный предрассудок Фрейда имел два важных последствия для его теории. Во-первых, он не сумел разобраться в природе эротической любви, поскольку она основывается на полярности мужчина – женщина, возможной только тогда, когда мужчина и женщина равны, хотя и различны. Поэтому вся его система построена вокруг сексуальной, а не эротической любви. Даже в своих поздних работах он применял понятие эроса (влечений к жизни) только к поведению живых организмов в целом, но не распространил его на проблему мужчина – женщина даже вопреки тому, что отождествлял эрос с сексуальностью. Другое, равно серьезное последствие – большую часть жизни Фрейд пренебрегал идеей о важнейшей привязанности ребенка (мальчика или девочки) к матери, не считал, что существует страх перед матерью. Привязанность к матери могла трактоваться только в терминах Эдиповой ситуации, когда маленький мальчик – уже маленький мужчина, для которого, как и для отца, мать является сексуальным объектом и который боится только отца, но не мать. Только в последние годы жизни Фрейд признал эту важнейшую привязанность, хотя никоим образом не во всей ее весомости. Фрейду мешал патриархальный предрассудок, и это не позволило его сознанию оценить женщину-мать как могущественную личность, с которой связан ребенок. Почти все другие аналитики приняли мысли Фрейда о сексуальности и о второстепенной роли матери вопреки неодолимым доказательствам противного.

Конечно, эти указания на связи между теорией и ее социальными детерминантами не говорят о том, что теория ложна; однако при внимательной проверке данных клинических исследований теория Фрейда не подтверждается. В настоящем контексте я не могу этого обсуждать, но несколько психоаналитиков (особенно Карен Хорни в своей новаторской работе) представили клинические данные по этой теме, противоречащие гипотезам Фрейда. Обобщая, можно сказать просто: в этой части фрейдовская теория, будучи как и везде образной и увлекательно-логичной, выглядит минимально достоверной, вероятно, потому, что Фрейд был до мозга костей пропитан своим патриархальным предрассудком.

Фрейдовское изображение ребенка – совсем иное дело. Ребенок, подобно женщине, на протяжении всей истории был объектом угнетения и эксплуатации со стороны отца. Он был, подобно рабу и жене, собственностью мужчины-отца, который «даровал» ему жизнь и мог делать с нею все, что пожелает, – деспотично и невозбранно, как со всей собственностью. (Обычай жертвоприношения детей, некогда распространенный в мире, – одно из многочисленных проявлений этой зависимости.)