Читать «Путин, учись у Сталина! Как спасти Россию» онлайн - страница 9

Трест «Донуголь» также был захвачен контрреволюционерами. Директорат треста был сплошь из них, осужденные инженеры руководили управлением нового строительства, иностранным отделом и отделом механизации. В их числе был и главный технический директор треста Н. П. Бояршинов, который на суде признал себя частично виновным, но утверждал, что он не мог порвать с вредительством.

Нехватка инженерных и технических кадров в сочетании с крайней необходимостью быстрейшего восстановления Донбасса вынуждала пойти на такие крайние шаги, как привлечение к работе бывших инженеров и владельцев шахт, невзирая на их контрреволюционную и антисоветскую позицию.

Надо отметить, что подобная вредительская деятельность в Донбассе была в огромной степени облегчена колоссальными разрушениями хозяйства, отсутствием самого необходимого оборудования, низкой квалификацией шахтеров из крестьян и мобилизованных трудармейцев, восстанавливающих Донбасс. Положение было очень тяжелым, нехватка угля крайне негативно отражалась на всем хозяйстве и процессе его восстановления. Так что достаточно было совсем небольших действий, чтобы усугубить последствия этого разрушения. В суде упоминался факт умышленного затопления шахты бывшей Ново-Азовской компании в Донецко-Грушевском рудоуправлении, хотя горный техник С. А. Бабенко, затопивший шахту, заявил, что она на тот момент была на ходу и добыча угля была выгодной. Тем более что в 1921 году даже высшее хозяйственное руководство поддерживало идею затопления ряда шахт в Донбассе, чтобы быстрее восстановить наиболее продуктивные шахты, и вообще больше рассчитывало на нефть в борьбе с острейшим топливным кризисом. Так что ничего удивительного, что тогда это вредительство попросту не было замечено. Поразительно, но С. А. Кислицын в 1993 году утверждал, что единственное обвинение к Бабенко якобы было только плохое отношение к рабочим.

Сильнейшие разрушения в Донбассе, острая нехватка угля в республике и возврат бывшими инженерами и владельцами шахт своих прежних позиций объективно создавали им все условия для вредительства. Им не нужно было в тот момент что-то активно делать – достаточно было только сорвать добычу. Например, Н. Е. Калганов говорил, что ему удалось задержать выемку угля по трем участкам на 12–13 млн. пудов угля в год. В условиях острейшего топливного дефицита, который был в начале 1920-х годов, эта задержка вносила существенный вклад в расстройство хозяйства.

Другим способом расстройства угольного хозяйства была умышленно плохая сортировка угля. Инженер шахты «Октябрьская революция» В. Н. Самойлов (бывший владелец этой же шахты до революции) показал: «В результате уголь или обесценивался, или своевременно не пересортировывался, убытки от этого получались весьма значительные. Это имело место в течение всех семи лет моей службы, делал я это сознательно, моими соучастниками в этом деле были Чернокнижников и Андреев; они в этом содействовали мне сознательно». Достаточно было установить оборудование по сортировке угля заведомо меньшей мощности, чем добыча шахты, а также время от времени выводить ее из строя. Это можно было списать на неполадки и технические трудности, к тому же, как неоднократно отмечалось в суде, осужденные всеми силами старались увольнять и отстранять от работы всех, кто замечал умысел и критиковал их действия.