Читать «Путин, учись у Сталина! Как спасти Россию» онлайн - страница 14

То есть этот известный горный инженер также посещал собрания, на которых принимались решения об организации вредительства в металлургии. Чарновский описывал свое участие в собраниях с мая 1927 года, за год до Шахтинского процесса. Это показание заставляет предположить, что в заявлении Грум-Гржимайло были некие дополнительные мотивы и попытка выгородить подсудимых.

В выступлении на II пленуме Северо-Кавказского комитета ВКП(б), посвященном Шахтинскому делу, ответственный за расследование Е. Г. Евдокимов довольно откровенно поведал, что ОГПУ давно установило контроль агентуры за старыми инженерами и бывшими собственниками, работавшими в советских органах. Было установлено, что ряд инженеров поддерживали связи с бывшими владельцами. До лета 1927 года не было тревожащих признаков, и только изменение политической ситуации, разрыв дипломатических отношений с Великобританией и угроза войны заставили ОГПУ действовать. Хотя, конечно, Евдокимов был не вполне прав, признаки антисоветской деятельности отмечались и ранее.

Обычно в литературе все это дается в крайне искаженном виде, мол, в ОГПУ прицепились к мелким недостаткам и раздули из них дело. Однако это заявление Евдокимова позволяет сказать, даже не имея доступа к документам по делу, что главным каналом сбора информации была агентурная сеть ВЧК и ОГПУ, развернутая в Донбассе. Она стала формироваться еще в первые месяцы после освобождения от белогвардейцев и со временем охватила все предприятия и организации угольного бассейна. Это неудивительно, учитывая, что Донбасс имел исключительное положение в хозяйстве.

Евдокимов был хорошо знаком с Донбассом еще с Гражданской войны. С января 1920 года он был заместителем начальника Особого отдела Южного и Юго-Западного фронтов. Здесь же он познакомился со Сталиным, который входил в Советы Южного и Юго-Западного фронтов, а также Украинской трудовой армии, выделенной из Южного фронта на восстановление Донбасса. То есть Евдокимов был вовсе не случайный человек, который что-то там наговаривал на инженеров. Он активно боролся с белогвардейской контрразведкой, на которую работали будущие подсудимые по Шахтинскому делу и которой руководили будущие свидетели на процессе.

Агентура, тонкости работы которой так и остались под завесой секретности, служила главным источником сведений о настроениях и действиях старых инженеров и бывших владельцах шахт, а также была главным консультантом, поскольку среди агентов, безусловно, были горные инженеры, техники, квалифицированные горняки. Очевидно, именно агентура донесла достаточно сведений, чтобы вскрыть вредительство и оформление вредительской организации, а у следствия была лишь задача допросами обвиняемых и показаниями свидетелей это подтвердить. Поскольку ОГПУ было не заинтересовано в каком-либо раскрытии тонкостей агентурной работы, создалось впечатление, что доказательства обвинения получены непонятно каким образом. Из этого уже «разоблачителями» было состряпано убеждение о фальсифицированности процесса.