Читать «Абсолютист» онлайн - страница 145

— А я сказал, что буду шестым.

С этими словами я беру шестую винтовку. Ненависть пульсирует у меня в жилах. Я выпячиваю челюсть, чтобы заглушить боль в скулах, но каждое движение ощущается как новая пощечина.

— Отлично, раз так, — рявкает сержант Клейтон, жестом приказывая караульному открыть дверь. — Ведите его, уже пора.

— Сэдлер, одумайтесь, ради бога, — шепчет Уэллс, хватая меня за руку.

Но я сбрасываю его руку и занимаю место в строю. Мне нужна голова Уилла на блюде, черт бы его побрал. Я проверяю магазин винтовки и досылаю патрон. Справа и слева от меня стоят солдаты, но я не обращаю на них внимания.

— Капрал Уэллс, с дороги, — командует сержант Клейтон.

Тут я вижу его. Уилла. Его выводит из камеры наверх охранник — лицо Уилла завязано черной тряпкой, над сердцем приколот клок красной ткани. Он поднимается неуверенно и застывает на верхней ступеньке. Я гляжу на него и вспоминаю все. Его слова звенят у меня в ушах. Я едва удерживаюсь, чтобы не броситься на него и не разодрать на куски голыми руками.

Сержант Клейтон командует, и мы замираем с поднятыми винтовками — шесть человек бок о бок.

«Что же ты делаешь?» — спрашиваю я себя. Голос разума умоляет меня остановиться и подумать. Но я его игнорирую.

— Цельсь! — кричит Клейтон, и тут Уилл, храбрый до последнего, срывает повязку, желая глядеть в лицо своим убийцам. На лице его читается страх, но вместе с тем и сила, мужество. И тут он видит меня, и его лицо меняется. Он потрясен. Он смотрит на меня. Он в ужасе.

— Тристан! — произносит он. Это его последнее слово.

Слышится команда, и мой указательный палец давит на спусковой крючок. Грохочет залп шести винтовок — и моей в том числе, и вот мой друг лежит на земле бездыханный. Его война кончилась.

Моя — только начинается.

Тяжкое бремя позора

Лондон, октябрь 1979 года

Я увиделся с ней еще раз.

* * *

Почти шестьдесят лет спустя, осенью 1979 года. За пару месяцев до того к власти пришла миссис Тэтчер, и у нас было ощущение, что цивилизованный мир, каким мы его знали, кончается. Мне исполнился восемьдесят один год. Об этом написали в газетах, и еще я получил от литературного общества письмо, в котором выражалось желание вручить мне бесформенный кусок бронзового литья, вделанный в кусок дерева, с торчащим из него серебряным пером — при условии, что я напялю фрак, поприсутствую на торжественном ужине, произнесу небольшую речь, зачитаю короткий отрывок текста и на пару дней отдамся на растерзание прессе.

— Но почему нельзя отказаться? — спросил я у Ливитта, моего издателя, который настаивал, чтобы я принял приглашение. Ливитту тридцать два года. Сплошные подтяжки и набриолиненные волосы. Он унаследовал меня две книги назад, когда Дэвис, мой давний издатель и друг, скончался.

— Ну, во-первых, это будет очень невежливо, — объяснил он, словно увещевая ребенка, не желающего выйти поздороваться с гостями и прочитать стишок. — Эту премию очень редко присуждают. Точнее, вы будете всего лишь четвертым, кому ее присудили.

— И остальные трое уже умерли, — заметил я, глядя на имена предыдущих лауреатов — двух поэтов и романиста. — Вот что бывает с людьми, которые начинают принимать такие награды. Им больше не к чему стремиться. Остается только умереть.