Читать «Альманах Felis №002: Лики Войны» онлайн - страница 6

Над Бабьим Яром вновь накрыли тучи кощунственною тенью мёртвых прах – замесом глины на кровавой буче готовятся здесь строить на костях. Покоятся тут взрослые и дети. Семья в обнимку: дочь, отец и мать… Свечою поминальной звёзды светят… Кому дано покой их нарушать?! Кто и зачем затеял святотатство? Пусть Памятью им будет навсегда – людей, сюда идущих, только братство. И знак – шестиконечная звезда. И символы других ещё народов, чьи сыновья под пулями легли… Кто знает всех по имени и роду? Но все они тут святость обрели. Нас не поймут и не простят потомки, коль не сумеем это отстоять – они придут сюда, чтобы негромко молитву по убитым прочитать…

Борцам гетто

Памяти Михаила Гебелева – Героя Минского гетто

Называлось просто это – гетто… Ад земной, где жизнь невыносима, ужасом пронизан каждый миг. Смерть для всех была неотвратима. Каждому она являлась зримо, оставляя убиенных крик… плач ночной, и утренние стоны – обрывалась с этим миром нить… Избавленье – в яме похоронной, Наказанье – продолженье жить… Называлось просто это – гетто… Только не смирился иудей – разрывая лживые наветы, Маккавеев следовал заветам: шла борьба, спасение детей, многих выводили в партизаны… Гибли не на плахе, а в бою, те борцы, кто жизнь свою так рано, отдал за мою, и за твою!

Павшим

Памяти сожжённых узников фашистских концлагерей

Они в плодах, что солнце согревает. Они в земле – кормилице твоей. В туманах, что на землю оседают, и в каплях непролившихся дождей. Их пот и слёзы с горечью прилива впитали Припять, Висла и Десна. Порою в птичьих выкриках шумливых мне слышатся живые голоса… Шаги прошелестели в казематах, растаяли призывы бледных губ. Развеял ветер, вольный и крылатый, их пепел, уносящийся из труб. В траве зелёной жизнью прорастают Они в земле – кормилице твоей. Та Память, что забвения не знает, как меркнет солнце в зареве печей.

Хлебные крошки

Хозяйкой чай допит до дна. Сыта, и нет забот. Но крошки хлебные она ладонью соберёт... Не замечая тех гостей, что смотрят свысока, насмешки собственных детей, и пальцы у виска… На кухне в банках сухари заполнили буфет. Они – куда ни посмотри, а следа крошек нет. Их ищет женская рука при солнце и луне… В тот год, как золото, мука была в большой цене. Тогда, как тысячи других, в разрушенной стране – она осталась без родных, погибших на войне. И довелось кромешный ад девчонке пережить… И жить в землянке, как солдат; опухшей, хлеб просить… Хозяйкой чай допит до дна. Сыта, и нет забот. Но крошки хлебные она, собрав, отправит в рот…