Читать «Лучшие страхи года» онлайн - страница 28

— В Джонстаун? Что же там такое страшное произошло?

Я как будто вернулся во времена своих первых эвакорейсов. Ее лицо снова стало жестким и отстраненным.

— Мы вылетели из Дувра по приказу из Белого дома через пять часов после того, как им сообщили о происшествии. Он — медстатист, полгода стажа, нигде почти не бывал, ничего в жизни не видел. А тут вдруг оказался в южноамериканских джунглях среди тысячи трупов.

— Тысячи?!

— Их пока еще не сосчитали, но столько примерно и есть. — Она вытерла щеку тыльной стороной ладони. — И так много детей…

— Детей?

— Целые семьи. Все приняли яд. Говорят, какие-то сектанты. Кто-то мне сказал, что сначала родители убили своих детей, а потом покончили с собой. Не знаю, как можно заставить человека сделать это с собственным ребенком. — Пембри покачала головой. — Меня оставили в Тимехри для организации учета пострадавших. Эрнандес говорил, что вонь стояла невообразимая. Им пришлось обрабатывать тела инсектицидами и защищать их от огромных, изголодавшихся крыс. Он говорил, что ему приказали колоть трупы штыками, чтобы их не раздувало. Он потом сжег свою форму.

Самолет качнуло, и она переступила с ноги на ногу, стараясь удержать равновесие.

Когда я попытался представить себе все это, к горлу подкатил какой-то едкий комок. Я просто чудом сумел выслушать ее и не поморщиться.

— Пилот сказал, что мы можем попасть в турбулентность. Так что лучше сядьте и пристегнитесь.

Я отвел ее к креслу. Эрнандес спал с открытым ртом, развалившись на сиденье, и выглядел как после пьяной драки — короче говоря, хреново выглядел. А я вернулся к своей койке и уснул.

* * *

Любой бортоператор подтвердит: после стольких полетов шум двигателя ты просто перестаешь замечать.

Спать можно в любых условиях. Но все же мозг никогда полностью не отключается, и ты просыпаешься от любого необычного звука, как, например, в том рейсе из Якоты в Элмендорф, когда оборвались крепления у джипа и он наехал на ящик с армейским пайком. Весь отсек тогда был в копченой говядине. Можете себе представить, какими словами я крыл парней из наземной бригады. Так что пробуждение от чужого вопля не должно было оказаться для меня такой уж большой неожиданностью.

Я и опомниться не успел, как соскочил с койки и пулей вылетел из бытового отсека. Первое, что я увидел, это была Пембри. Она стояла перед Эрнандесом, пыталась удерживать его руки, которыми он беспорядочно молотил в воздухе, и что-то говорила, но из-за шума двигателя я не мог разобрать ее слов. Зато Эрнандеса было прекрасно слышно:

— Я слышал их! Слышал! Они там внутри! Эти дети! Все эти дети!

Я положил руку ему на плечо и сжал… крепко:

— Успокойтесь!

Эрнандес застыл. На его лице появилось пристыженное выражение. Он встретился со мной взглядом:

— Я слышал, как они поют.

— Кто?

— Лети! Все эти… — Он махнул рукой в сторону утопающих в полумраке гробов.

— Тебе приснилось, — возразила Пембри. Ее голос слегка дрожал. — Я все это время сидела рядом с тобой. Ты спал. Ты не мог ничего слышать.

— Все эти дети мертвы, — сказал Эрнандес. — Все до единого. Но они же не знают об этом. Откуда они могли знать, что им дали яд? Кто смог бы напоить ядом собственного ребенка?