Читать «Здравый смысл врет. Почему не надо слушать свой внутренний голос» онлайн - страница 94

Впрочем, и здесь достаточно сложно поставить точку, ибо, разумеется, единственная причина, почему нас вообще интересует Бастилия, – это последствия ее взятия. К ним относятся сама Французская революция и, как следствие, трансформация понятия власти как права короля, помазанника божьего, которое передается по наследству, в право, присущее всему народу. Это событие включало не только штурм Бастилии. И даже не штурм Бастилии и дни до 23 июля. Сюда следует отнести и их отголоски. Например, странная массовая паника, часто называемая «великим страхом», охватившая провинции на следующей неделе. Или знаменитое законодательное собрание, длившееся всю ночь 4 августа и фактически уничтожившее весь социальный и политический порядок старого режима170.

Чем подробнее вы хотите объяснить «черного лебедя» вроде штурма Бастилии, тем шире должны быть границы самого «происшествия». Это справедливо не только для политических событий, но и для «технологических черных лебедей» – таких, как компьютеры, Интернет и лазер. Например, второй из них, возможно, и является «черным лебедем», но что это означает? Что изобретение сетей с пакетной коммутацией – «черный лебедь»? Или что «черный лебедь» – это превращение первоначальной сети в нечто большее, в итоге приведшее к возникновению ARPANET, а впоследствии и штуки под названием «Интернет»? Являлся ли Интернет физической инфраструктурой, на основе которой строились другие технологические инновации – такие, как веб и IP-телефония? Или же эти технологии, в свою очередь, привели к появлению новых бизнес-моделей и способов социального взаимодействия? По-видимому, статус «черного лебедя» Интернету придают все эти достижения в совокупности. Но тогда он – вообще не вещь. Скорее, это условное обозначение целого исторического периода и всех произошедших в его рамках взаимосвязанных технологических, экономических и социальных изменений.

По большей части то же касается и приобретающих статус «черного лебедя» природных катаклизмов. Ураган «Катрина», например, был, бесспорно, большим, но не самым крупным в истории и даже не самым крупным в то лето. Следовательно, то, что сделало его «черным лебедем», имело отношение не к нему самому, а к его последствиям: прорыв дамбы, затопление большей части города, медленное и неэффективное реагирование на чрезвычайную ситуацию, ненужные страдания и унижение тысяч жителей, 1800 погибших, сотни тысяч эвакуированных. Отказ большей части населения вернуться в Новый Орлеан, нанесший урон экономике города. Впечатление, сложившееся в общественном сознании, о череде событий как о чудовищной катастрофе, усугубляемой скрытой расовой и классовой дискриминацией. Некомпетентность администрации и равнодушное отношение власть имущих и привилегированных к слабым и уязвимым. Упоминая об урагане «Катрина» как о «черном лебеде», мы говорим в основном не о нем самом, а обо всем комплексе событий, развернувшихся вокруг него, – наряду со сложными сериями социальных, культурных и политических последствий.