Читать «Бета-самец» онлайн - страница 178

Мама встретила молчаливыми объятиями в холле. Пряча глаза, пригласила на кухню и сразу отправилась туда сама, слишком прямо держа спину, слишком широко развернув плечи. Топилин сразу все понял. И снова — не стал расспрашивать. Мелькнула подленькая мысль — сделать вид, что не догадался. Посидят на кухне, поболтают, почаевничают. Он скажет:

— Все, мам, мне пора.

Она скажет:

— Звони почаще.

Он, целуя в щеку:

— Непременно.

И вот за ним закрывается дверь, он бежит по лестнице, не дожидаясь лифта. Обхитрил Зиномонстра. Из-под носа ускользнул.

Сидели на кухне за полуприкрытой дверью. Чай. Фейхоа, перетертая с сахаром. Лакомство, которое ей удается всегда, поскольку испортить невозможно.

Расспросы те же, что по телефону: где обретается, в гостях у кого или в пансионате, скоро ли в город вернется и как собирается с Антоном улаживать конфликт… Голос немного осип. Было заметно по ее осунувшемуся лицу, в котором уже проглядывала эта каменная непререкаемая решимость, что последние ночи она спит вполглаза. Караулит. Ночью караулит и днем.

— Ты не подумай, Саш, я не подгоняю. Но сколько ты собираешься еще отсиживаться?

А сама прислушивалась к происходящему в глубине квартиры.

— Не знаю. Надеюсь, что недолго. Пока не с чем возвращаться.

В квартире, казалось, ничего не происходило. Ровным счетом ничего. Топилин тоже прислушивался.

— В каком смысле?

— Ну… не с чем пока возвращаться. Скажем так, идет процедура банкротства. Как-то так, мам.

Марина Никитична еще какое-то время смотрела на сына, будто ждала продолжения.

— Никогда не любила твои бизнесменские аллегории. Ты на человеческий язык можешь перевести?

Но в комнатах стукнула дверь, и тут же человеческий перевод перестал волновать Марину Никитичну. Она вся превратилась в слух. Ничего — тишина. Они продолжили свою ломкую беседу.

— Не придумал, во что вложиться, когда в город вернусь.

— Это снова аллегория? Или ты теперь про бизнес?

— Про бизнес. И не только. Ты как-то разделяешь, а оно ведь на самом деле не делится.

— Очень неожиданно это у тебя, сынок.

— Ты ведь не станешь поминать кризис среднего возраста?

— А?

— Кризис среднего возраста…

— Саш, какой к черту средний возраст, какой кризис… Что за ширпотреб? Ты что сейчас читаешь, кстати, можно узнать?

— Ладно, всё. Проехали… Коротко говоря, так. Только ради того, чтобы разобраться с Антоном, возвращаться бессмысленно.

— Чаю подлить?

Марина Никитична сама не заговорит о приступе. А Топилин не может себя заставить. Никогда не мог: все равно что заставить себя не дышать. Физически невыполнимо — вытолкать наружу эти слова. Кажется, первым же звуком поперхнется насмерть. Безжалостное «З» проткнет нёбо, как рыболовный крючок, и — рраз! — выдернут его, как сонную плотву из проруби, кровожадные зинобоги, забавляющиеся подледной рыбалкой.

Он попробовал растормошить в себе сыновние чувства: нужно остаться, Саша, помочь маме, она хотя бы поспит… Бесполезно. Там, где, вынырнув из тихого болотца, восходила испепеляющая Зинаида, сыновние чувства выгорали прежде всего. И возрождались не раньше, чем наступал спасительный закат. Обычно Топилин умел себя заставить помочь Марине Никитичне хотя бы в последний момент. Но не сейчас. Совсем, совсем не ко времени.