Читать «Бета-самец» онлайн - страница 144

Жизнь, оставленная мной на гражданке, раздражала бесконечной болтовней. Что в телевизоре, что в студенческой богеме — всюду зудели, жужжали, свербели разговоры, не только не подразумевавшие никакого дела, но почитавшиеся за дело первостепенной важности. Я никак не мог предположить, что в армии погружусь в атмосферу не менее болтливую, чем в компании «отпетых» из моей художки. Здесь, конечно, не рассуждали о творцах и толпе. Солдатский досуг был насквозь пропитан порнобайками.

Деды, предвкушающие увольнение в запас, на посиделках после отбоя, в прокуренных каптерках, под самогонку или чифирь, мечтают о том, как дорвутся до своих Светок и Люсек или завалят наконец когда-то несговорчивых Наташек и Татьян. Перекур салажат, затянувшийся без офицерского или дембельского присмотра, почти неизбежно заканчивается сагами о половых подвигах на гражданке — и даже самым зачуханным, истерзанным казармой в хлам, дают досказать, прежде чем высмеять. Болтают не только о случайных секс-трофеях, но и о девушках — своих невестах, говоря высоким штилем. Женатые — встречаются в части и такие, — поддаваясь общей болтливости, пускаются в воспоминания об исполнении супружеского долга.

Жара здешняя, что ли, влияет? Или это мне всюду чудится порнушка?

Кажется, я единственный девственник в полку. В рядах вооруженных сил, в окружении говорливых самцов, готовых обсуждать любой половой акт — не только собственный, но и виденный в кино, — девственность превращается в неподъемный груз.

К пошлости привыкаешь легко. Достаточно чем-нибудь ее объяснить: трудной жизнью, грубой средой, — да чем угодно, назови хоть защитной реакцией, и пошлость становится поводом для жалости. Впустить пошлость внутрь, чтобы сделаться как все, чтобы стать простым, как я мечтал, отправляясь в армию, оказалось нелегко.

Я попробовал. Написал письмо Нинке — лирическое, гнусное по замыслу. Написал, что многое понял, очутившись здесь, осознал, насколько она мне дорога. Просил приехать. Под свидания с приезжающими телками сослуживцы освоили штабеля металлолома за ремротой. Управлялись между закатом и вечерней поверкой… «Приедет, трахну, а на гражданке сразу брошу», — простую эту мысль я вертел в голове целыми днями. И еще — придумал, как отвечать тем, кто съязвит насчет Нинкиной внешности: «Вы бы знали, какая она мастерица!»

Письма того я не отправил. Сначала ждал, пока уйдет в отпуск почтальон Величко, про которого было известно, что он вскрывает письма и особенно понравившиеся придерживает на время — перечитывает. А потом я получил письмо от мамы, в котором она — чудесное совпадение — сообщала, что встретила на улице Нину. Только и всего: встретила на улице. Нина была, как всегда, приветлива, очень интересная девушка, подрабатывает рисованием детских комиксов, передавала тебе привет. Но и этого — упоминания Нинки в письме матери — хватило по уши. Спохватившаяся совесть устроила мне такой разнос, что я впал в бессонницу на двое суток. Реальность плавилась, как асфальт на дневном солнце. Тогда-то я и начал ходить сюда, к сисястым этим сопкам.