Читать «Последняя песня» онлайн - страница 7

       Вечернее солнце тянулось в комнату косыми лучами, отчего воздух все больше нагревался и на лбу Стива выступили капли пота. Хорошо еще, что живот болит меньше, чем утром, но по­следнее время он ужасно нервничает, и, конечно, все начнется снова. У Стива всегда был слабый желудок: в двадцать лет у него обнаружили язву и положили в больницу, в тридцать пять — уда­лили аппендикс, который лопнул, когда Ким была беременна Джоной. Он глотал таблетки горстями, годами сидел на нексиуме, и хотя сознавал, что следовало бы питаться лучше и двигать­ся больше, все же сомневался, что это поможет. Проблемы с же­лудком были наследственными.

Смерть отца шесть лет назад изменила Стива, и с тех пор у него началось нечто вроде депрессии. Пять лет назад он подал в отставку, а еще через год решил начать карьеру концертирующе­го пианиста, а три года назад они решили развестись. Год спус­тя концертов стало меньше, ручеек заявок начал пересыхать, пока не высох окончательно. В прошлом году он перебрался сюда, в город, где вырос, в место, которое, как он думал, никог­да больше не увидит. Теперь он собирался провести лето с деть­ми, и хотя пытался представить, что принесет осень, когда Ронни и Джона вернутся в Нью-Йорк, точно знал только одно: лис­тья пожелтеют, а потом и покраснеют, а по утрам изо рта будут вырываться клубы пара. Он давно уже не пытался заглядывать в будущее...

       Но это его не волновало. Он знал, что строить замки на пес­ке бессмысленно, и, кроме того, плохо разбирался даже в прош­лом. Одно знал наверняка: он самый обыкновенный человек, заплутавший в мире, обожавшем экстраординарное, шумное, яркое, и при мысли об этом его охватывало смутное разочарова­ние жизнью, которую вел. Но что можно сделать? В отличие от Ким, веселой и общительной, он всегда был сдержанным и ста­рался смешаться с толпой. Хотя он обладал определенными спо­собностями музыканта и композитора, все же был лишен хариз­мы и умения подать товар лицом, какой-то изюминки, сразу вы­деляющей человека из десятков ему подобных. Временами даже он признавал, что в этом мире был скорее всего лишь сторонним наблюдателем, чем участником происходящего, и в моменты особенно болезненного самокопания иногда считал себя неудачником во всем, что казалось важным ему и окружающим. Ему сорок восемь лет. Брак распался, дочь бежит от него как от огня, а сын растет без отца. Если хорошенько подумать, некого ви­нить, кроме себя, и больше всего на свете он хотел знать: воз­можно ли для такого, как он, ощутить присутствие Бога...

Десять лет назад ему в голову не приходило задаваться по­добными вопросами. Даже два года назад. Но средний возраст неминуемо сопряжен с кризисом. Хотя когда-то Стив верил, что ответ кроется в музыке, которую писал. Теперь он подозревал, что ошибся. Чем больше он думал об этом, тем яснее понимал, что для него музыка скорее была отходом от реальности, чем воз­можностью самовыражения. Да, он переживал страсть и катар­сис в музыке Чайковского или ощущал некую завершенность, когда писал собственные сонаты, но теперь понимал, что стрем­ление уйти в музыку связано не столько с Богом, сколько с эго­истическим желанием спрятаться в свою раковину. Теперь он верил, что истинный ответ кроется в той любви, которую он ис­пытывает к детям, в боли, терзающей его, когда он просыпается в притихшем доме и сознает, что их здесь нет. Но даже тогда он понимал, что есть еще и нечто большее.