Читать «Хрустальная ваза» онлайн - страница 29

— А я вот просто и не понимаю, что можно лучше придумать того, что есть тут на твоей выставке?

— Ну, это ты не понимаешь, а настоящий мастер-живописец понимает, как по-новому расписать вазу. Ведь и эти вазы не сразу появились, а постепенно. Один мастер дал такой образец, а другой — иной. Вот так они и накопились помаленьку. А ты зачем это спрашиваешь?

— А просто так. Я вот сейчас подумала: как бы можно было расписать по-новому вазу, чтоб она не хуже этих была?

— А уж это я не знаю, — говорит Соня, — это забота художника и мастера. Я знаю только, что на вазах роспись все больше цветами да листьями. Да ты и сама это видишь. И не плохо ведь получается?

— Да, Соня, это хорошо. Но везде цветы, цветы, прямо в глазах рябит.

— Так то на выставке, а когда одна ваза на столе, то не зарябит, — улыбнулась Соня.

— Нет, это все-таки не то, — раздумчиво говорит Настя.

— А кроме цветов, ничего ты не придумаешь, — говорит ей на это Соня. — Только цветы идут к таким вазам.

— Нет, почему же? А ежели бы, скажем, одну веточку березы, с желтенькими листьями, как осенью, пустить от ножки к краю наискосок или метелочкой врозь раскинуть? — говорит Настя.

Соня задумалась.

— Да, это тоже хорошо будет. Хорошо и сосновую ветку нарисовать. А зачем все-таки тебе это? — спрашивает Соня. — Почему ты так интересуешься этими вазами?

— Да так, любопытно мне просто, — уклоняется от прямого ответа Настя. — А как ты думаешь, Соня, а если хоровод на вазе нарисовать?

— Ну, что ты это? Там одна девка сарафаном всю вазу займет, а это некрасиво будет.

— Нет, рисовать нужно маленькие-маленькие фигурки, баб и девок, чтобы издали можно было подумать — цветы это, а не хоровод. И ты представь: в вазу налили чистого меду, желтого, как янтарное озеро, а вокруг озера водят хоровод.

— Да, пожалуй, и так тоже хорошо будет, — согласилась Соня.

Разговор с Соней не помог Насте. Она все-таки не знала, что выбрать, что лучше.

А время идет, день за днем так и катится. Нужно что-нибудь да начинать.

Настя пошла в лес, сломала веточку сосны, сучок у березы. Сосновая ветка с длинными иглами, голубовато-зелеными, с маленькими коричневыми шишками была на заглядение. Но ей не уступала и ветка березы с редкими, золотыми от морозов осенних листьями, вот-вот готовыми отлететь. А перед глазами хоровод подруг, сарафаны, платки разноцветные, с нежными оттенками.

«Что лучше? Что красивее?» — мучится Настя день за днем, даже ночами не спит.

Люба ничего ей не говорит, только смотрит иной раз пытливо.

Прокоп Машина оставил Любу в покое, к Насте приставать начал.

— Ты что это нос повесила? — спрашивает он Настю.

— У нее нос не висит. Это у тебя трубка в зубах день и ночь торчит, — заступается Люба за Настю.

— Нет, висит, я вижу. Даже знаю почему, — говорит Машина.

— Ну, почему? Ну, почему? — горячится Люба.

— Работать ей надоело, деревню вспомнила.

— Вот уж угадал! Много ты больно понимаешь, старый Паровоз!

— А ты вагонетка пустая, — ворчит Машина.

Его начинало разбирать зло. Как же?.. Все хорошо было, все порядком шло, а теперь вот что выходит? Люба злая, Настя задумчивая. Чего им нужно, спрашивается, от него? Скажи толком, он все им предоставит, а нечего дуться. Какие такие дела у них завелись секретные, хотел бы он знать?