Читать «До Бейкер-стрит и обратно» онлайн - страница 49

В уже готовую верстку отсылались десятки страниц правок. Уж не знаю, как, но верстальщик Оля, героический человек, терпела все это, невзирая на отсутствие платы за работу.

- Посвящение-то, – поинтересовалась она, – будет?

Тут графиня растерялась и попросила время подумать. От нее только что дым не шел. Она вносила правки, занималась бухгалтерией и по ходу дела писала лихорадочные письма адскому фокуснику. Тот накануне как раз сделал графине предложение:

- Деготь, – сказал он со вкусом, – можно заменить говном.

- Пан Поберовски.

- Или навозом, – поправился Светозар Чернов.

- Мнэ-э-э… – задумалась графиня. – Ну, тогда уточните мне, пожалуйста, каким.

- Коровьим.

Дальше возникали вопросы чисто практические: Как мажут навозом? Если яма, то какова в ней температура? Что находится вокруг? Как выбираться из этой ямы?

Фокусник не отвечал. Графиня решила не беспокоить.

Прошло два дня, три – а он все не появлялся. Стесняясь своей навязчивости, ее сиятельство отправила sms. «Пан Поберовски, – написала она робко, – с Вами все в порядке?» Ответа не было, и если бы не работа… но работы было много, ужасно много.

4 апреля 2010 года. Вечер

- Елена?

Никогда в жизни ОН так ко мне не обращался.

- Пан Поберовски? – написала графиня, холодея. – Пан Поберовски, это Вы? А то у меня уже мурашки страшные, вдруг с Вами что-то случилось

- Елена, это не Степан. Вы меня не знаете, я вторая половина Светозара Чернова.

Степан умер.

Пауза. «Половина». Вероятно, жена.

- Как Вас зовут?

- Артемий.

- Рассказывайте. Первое апреля кончилось, Артемий, я знаю точно

- Это был инсульт, это было 31-го марта. Сегодня ночью он умер.

Я вдохнула.

«Оля, – там наверняка была куча опечаток, – Оля, я поняла про посвящение. Пиши: Посвящается Степану Поберовскому. Моему другу.»

7 апреля 2010 г.

«В то время мой друг Шерлок Холмс еще не оправился после нервного переутомления, полученного в результате крайне напряженной работы весной тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года…» – бодро говорил голос в наушниках голос . Голос, который я никогда не слышала раньше и уже никогда не услышу.

Я стояла на мостике через канавку за домом. Попутный ветер? Глупости. Нет никакого ветра, ничего нет, я все выдумала. А то, что происходит - просто жизнь, бессмысленная и жестокая. Светило солнце, часы показывали полдень. В Петергофе хоронили пана Поберовски. Умер Светозар Чернов, хотя это чушь и неправда: Светозар Чернов жив, пусть и наполовину. Осталось… осталось убедить в этом его самого. «Энциклопедия викторианства», которую он начал, три или четыре романа – все это должно выйти.

В кармане лежала скомканная, десять раз промокшая и высохшая салфетка. Я потрогала салфетку убедиться, что она на месте, спустилась с моста и стала пробираться по сырой земле между деревьями. Фокса не было. Пан Поберовски, пыхтя и чертыхаясь себе под нос, пробирался следом за мной.

- А Ваши похороны? – бубнила графиня, шмыгая и вытирая нос рукавом пальто. – А?