Читать «Дочки-матери: наука ненависти» онлайн - страница 50

Никто, ни один человек на свете не мог даже предположить, что между дочерью и матерью хоть что-то не так. Расклад в чужих глазах был такой: выдающаяся на грани гениальности женщина родила самую обычную и ничем не примечательную дочку. То есть, сначала сына, но сын получился гораздо ближе к идеалу: умница, красавец и всё такое прочее. Почему умница? А потому. Потому что так сказала Антония, так она всем говорила и упрямо пропагандировала: Гошка — мудрец, Гошка — почти что гений. Доказательства? А это аксиома, надо принимать как данность. Таська же… Самый обычный материальчик. Ничего особенного. Но она, Антония, героически любит обоих детей, заботится о них одинаково, хотя сердце, конечно, больше болит за никакущую дочь… Какая судьба ждёт такую? Гошка-то, понятное дело, проживёт славную жизнь, снищет себе на поприще… поприщах… снищет… Даже в богатом и великом русском языке, который так обожала Антония, не всегда хватало превосходных степеней, когда речь заходила о его талантах и уме, а дальше слушающие и внимающие сами делали выводы, какое большое будущее ждёт парня.

О дочери же придётся заботиться дополнительно: сама девка ничего достичь не сможет, понятное дело: ни внешности, ни ума особого, никаких дарований. Серая серость. Но зато вон как маму любит, понимает, что должна быть благодарна за… А за что? Ну, хотя бы за то, что все в этой семье её любят — в семье, где нет тривиальных людей, где все представляют из себя нечто значительное, но ведь принимают её, неудачную, не гнобят, не обижают. Такова была картинка на экспорт. И Таська ей соответствовала, ни в чём не переча, не противореча матери.

Кто мог предположить, что однажды она взбунтуется? Впрочем, не резко, не сразу. Тревожные звоночки впервые зазвучали лет десять тому назад. Дочь уже была совсем взрослой, семейной дамой, растила дочь, жила отдельно, но продолжала верно исполнять назначенную ей роль, функционировать в точности по правилам, придуманным и установленным Антонией. И вдруг по разным поводам, чаще пустяковым, хотя и не всегда, стала противоречить родителям, высказывать свою точку зрения. На что? Да на всё! На политику (особенно «обострилась» тема шестидесятников), на методы воспитания детей и на многое-многое другое. Вдруг. Ни с того ни с сего. Поначалу Антония легко справлялась с этими взбрыками своеволия, у неё был мощнейший рычаг: она напоминала дочери, что та никто и звать её никак. Даже институт не смогла закончить, не получила диплом, а потому её мнение не может весить и грамма. Правда, сначала на этот её хук справа она получила большой Таськин ор.

— И это ты смеешь бросать мне такие упрёки? — вопила до срыва связок дочь. — Ты, которая сделала невозможным любое моё обучение, где бы то ни было! Какой смысл, в принципе, был ходить и в школу, и в институт, если я до рвоты боялась любого зачёта или экзамена, я ж не могла сдавать сессии…