Читать «Вредитель Витька Черенок» онлайн - страница 146

На лужайке, у берез, Белов осмотрел комья копаной земли, уже поросшие травой, и, хитровато щуря глаза, спросил:

— Значит, бутылку нашли случайно?

И такое у него было понимающее, лукавое выражение лица, что сразу стало ясно: запираться бесполезно. Пришлось рассказать о всех своих приключениях, таинственных ночных слежках, о том, как оказались на чердаке в плену.

Белов хохотал до слез. А потом попросил показать, где и как нашли они бутылку.

Эдик увлекся. Начал тыкать воображаемой стальной пикой в землю и только тут заметил, что Белов снимает их на пленку.

— Отлично, продолжайте, — сказал Белов.

Эдик принялся было снова изображать, как они искали, но все уже получалось не так — искусственно, натянуто. Он нахмурился. А Белов, смеясь, сказал:

— Спасибо, достаточно. А то бы всю пленку пришлось расходовать.

И тут Данка наконец решилась спросить о том, что ей так давно хотелось знать.

— Видишь ли, — согнав с лица улыбку, ответил Белов. — Когда я теперь думаю о своей жизни, то понимаю, что результат, пожалуй, был. Ну, хотя бы такое: мальчишкой я не отличался храбростью. Прямо сказать, труслив был. Это уж точно. Куда денешься! В общем, с тех пор я, помню, всегда боролся с этим.

Белов опустился на траву, закурил.

— И не без успеха. Научился драться с мальчишками. Вступил в секцию бокса. Даже заставил себя переходить по трубе через широкую канаву. Впрочем, мало ли чего я заставлял себя делать… Да, — словно подводя итог мыслям, проговорил Белов, — самое главное, я научился заставлять себя.

— И вам это пригодилось? — обождав несколько секунд, спросила Данка.

Белов посмотрел на березу; тонкие нижние ветви ее спускались до самой земли.

— Меня в сорок втором ранило. Только попал на фронт, и вот такая петрушка: пулевая рана навылет, лежу почти без сознания. Немцы наступали. Попал в плен. Германия. Лагерь. Житье — вспоминать не хочется. Либо от голода помирай, либо от болезней. Четыре побега было при мне из лагеря. Ни одному смельчаку не удалось уйти. Вылавливали, приводили в лагерь, и на глазах у всех затравливали собаками. Потом пристреливали, если еще оставался жив. Я все-таки решился бежать. Со мной еще двое. О них до сих пор ничего не знаю. Рассыпались мы в разные стороны. Часов через шесть, когда, обессиленный, прилег у болота, услышал лай собаки. Я даже палки не успел найти. Овчарка была специально тренирована. Видите, след клыка, — Белов показал на шрам у виска. — Но мне повезло: я успел схватить ее за шею. И задушил.

— Вот страшно-то было! — изумленно подняв щеточки бровей, сказал Костя.

— Некогда было бояться… Вот так, Данушка, решай теперь: почему я до сих пор живу на свете.

— Я так и думала, — сказала она.

— А потом что было? — спросил Эдик. — После побега, после войны.

— Потом учился, работал. В школе мне трудно давалась химия. И только, пожалуй, потому заставил себя изучать ее. А потом полюбил. В Ленинградский политехнический институт поступил на химический факультет… Однако заговорились мы. Время, ребятки, поджимает. Не хотите ли проводить меня до станции?