Читать «Product placement - Технологии скрытой рекламы» онлайн - страница 2
Ольга Березкина
Пока я сердечно поздравляю мою российскую коллегу доктора Берёзкину с созданием этой выдающейся и очень нужной книги. Я знаю, что вы получите огромное удовольствие от прочтения этого научно обоснованного труда, дающего информацию для профессионального применения.
Искренне ваша
Мэри-Лу Галисиан, завкафедрой критического анализа в СМИ Школы журналистики и массовых коммуникаций Уолтера Кронкайта Университета Аризоны (Темпе, Аризона, США), редактор и главный создатель книги
Предисловие
Это случилось однажды в Америке. Когда она была зачарована кинематографом — этим новым и самым сокрушительным властителем дум. > Кинематограф проникал в душу каждого безоговорочно; безо всяких условий — и, как оказалось, навсегда!
Он ворвался в жизнь американцев, как стихия — цунами или землетрясение, — и стал Великим Гуру для последующих поколений. Он сформировал культуру целой нации, управляя ее сознанием и подсознанием, и все это без усилий, играючи. Пленяя каждого, кто с ним соприкоснулся, кинематограф переносил зрителей в иллюзорный мир кино, куда они погружались всем существом, без толики «критического осознания».
Кинематограф, по словам французского кинорежиссера и кинодраматурга Рене Клера, открывал «парадную дверь в гарем прекрасных видений и подростковых грез, в сравнении с которыми даже самое восхитительное реальное тело» казалось «ущербным».
Мир «упакованных грез» проникал на подпороговом уровне в подсознательное зрителя, заставляя переживать эмоции такой силы, что реальное переставало быть реальным и нереальное становилось более реальным, вытесняя скучную действительность на обочину сознания. Кино позволяло прикоснуться к тому, о чем даже не мечталось.
Наделенный словно волшебной властью, кинематограф давал почувствовать себя Героем каждому бедняку и простолюдину, пережить колоссальный опыт иной, сказочной, жизни, чем пленял с еще большей силой, принимая в добровольное рабство миллионы желающих еще и еще раз соприкоснуться с прекрасным миром грез и чужих судеб.
Киногерой и его исполнитель в течение сеанса становились властителями дум, а их образ жизни — неписаным правилом жизни масс. Поэтому обстановка, в которой они жили, одежда, которую носили, еда и привычки — все это тотчас превращалось в предмет вожделения и моду.
Эту силу — порабощать, без рассуждений и условий — кинематограф сохранил по сей день. И еще: возносить на Олимп, делая небожителем любого, чей образ запечатлен на пленке. Поэтому все, к чему прикасаются руки киногероя, о чем говорят его уста, и все, что запечатлела пленка, как и раньше, является предметом вожделения миллионов, идущих в сумраке кинозалов за «дудочкой крысолова».
