Читать «Экипажи готовить надо» онлайн - страница 94

«А ты? — спрашивал сам себя Юрий Павлович. — Сможешь ли ты себе простить, если этому парню устроят аутодафе? Сможешь ли потом смотреть ему в глаза? Себе в глаза?»

Юрий Павлович нервными потными руками достал из пачки новую сигарету, закурил и опять — по каморке: три шага туда, три обратно. И вспомнилось Юрию Павловичу, как однажды, еще студентом, был он на уборочной, возил с шофером хлеб от комбайна… Как-то ночью шофер подъехал к своему дому, сходил в ограду и вернулся с двумя ведрами. Нагреб, отнес, возвратился снова и наполнил ведра в другой раз.

— Государство не обеднеет, — глянув на него, Юру, сказал этот загорелый статный мужик.

А он-то, Юра, промолчал…

До сих пор перед глазами кривая усмешка, оскал зубов и зырк в его, Юрину, сторону, испытующий зырк: «А ну как этот студент заставит высыпать пшеницу обратно? Или в милицию побежит? »

А он-то, Юра? Как бы ему-то надо было по совести? Ему, который готовил себя к чему-то особому, ему, который жизнь собирался прожить не серую, не тихую, не как «черви слепые живут»? Ему, который чувствовал, что рожден для чего-то героического?

«Как же это, а? — думал тогда он, лежа на теплой пшенице, шевелящейся под ним от движения машины по неровной дороге. — Как же так, а?»

И чувствовал: то, что случилось, — далеко не пустяк, что он, Юра, на поверку-то совсем не тот, кем себя представлял, когда расхаживал по кабинету деда, взволнованный только что прочитанной книгой.

А потом… Сколько потом было случаев, когда надо схватить за руку, дать по морде, сказать человеку в глаза, что он сволочь, открыто выступить, изобличить!

«Так действуй же, черт побери! Ведь если ты и сейчас отсидишься в кустах — это уже непоправимо, это будет как приговор, окончательный и обжалованию не подлежащий!»

«Я, и только я могу дать Васе по мозгам! И я должен это сделать! — тут Юрий Павлович сжимал голову руками и опускался на табуретку. — Но ведь это означает: и себе — по мозгам? Ведь я не только свидетель, но и соучастник…»

«Какие могут быть сомнения? Какие могут быть колебания? — Юрий Павлович вскакивает с табуретки. — Что за малодушие проклятое? Что за трусливость? Что за мягкотелость сволочная! До каких пор!.. Да к дьяволу, к дьяволу! Надо спасти викинга, надо спасти дело, надо почувствовать себя человеком хоть раз в жизни! Надо торопиться! Я должен это сделать!»

Глава 46

Разбудил Ивана старший вожатый, не разбудил, а растолкал со словами:

— Вставайте, граф, готовьте вашу шпагу!

Иван почему-то решил, что теперь мертвый час, так как все мальчишки были в кроватях и спали, как один. Снова закрыл глаза, постарался вспомнить события последнего дня, но вспомнить почему-то ничего не мог… А вчера, вчера был побег Пинигиной, потом — кастелянша, Князев, Юра, Анна Петровна… И вдруг все это разом хлынуло в него: стыд за свою глупость, за то, что его «понесло», боль за Марию Стюарт, возмущение, тревога, неловкость перед Юрой, перед Анной Петровной, мысли — а что же теперь будет?.. И ему захотелось не открывать глаза, не просыпаться, не думать, не разбираться…