Читать «В степях донских» онлайн - страница 69
Иван Павлович Толмачев
Страшная слава гуляла в те дни по Дону о палачах-белогвардейцах Чернецове, Семилетове, Быкадорове, но всех их превзошел полковник Лазарев. Громадный, тучный, с бычьей неповорачивающейся шеей, красным лицом, вечно пьяный, любил он вершить казни собственноручно. Причем самые кровавые и страшные из них превращал в какие-то кошмарные вакханалии с музыкой, водкой, плясками обреченных. Любил он, вешая, убивая, пританцовывать, гнусавить пропитым голосом известную казачью песенку:
После первой шумной попойки Лазарев согнал жителей на сход и заявил:
— Помещика Шаповалова ограбили? Ограбили. Возвратить ему имущество немедленно. Если приказ не исполните, от хутора не оставлю камня на камне.
Тут же, на площади, установили широкие лавки и стали пороть всех без разбора — подростков, стариков, женщин. А потом бросились к хате моего отца.
Один из хуторян сказал Лазареву, будто имущество помещика Шаповалова забрал наш отряд. Разъяренные палачи ворвались в отцовскую избу, увидели старика за столом. Выкрутив руки, связали его и вывели на улицу. Заодно забрали младшего брата, Назара, инвалида мировой войны, и мать.
— Где твои сыновья? — набросился на отца Лазарев.
Не спеша, подумав, отец ответил с достоинством:
— Там, где им надо быть...
Страшный удар плети обрушился на старика. Кроваво-багровый рубец лег на лицо, засочился кровью. Плетка в руках полковника танцевала, готовая снова нанести удар, но палач выжидал.
— Это твой сын командует у красных отрядом?
— Да, мой, — выпрямившись, гордо произнес старик, но последние слова оборвал свист плети. Одна за другой на лице появились еще три раны. Они вспухли, сильно кровоточили, и в один миг рубаха стала алой от крови. А удары сыпались градом, плеть рубила седую голову, рассекала в клочья одежду, тело.
— Расстрелять! — взвизгнул Лазарев сотнику. — Обоих! А этой старой ведьме всыпать 75 шомполов.
Несколько карателей во главе с сотником бросились выполнять приказ. Отца с братом повели к оврагу, а мать потащили на лавку, под плети.
Смотреть расстрел согнали всех лукичевцев. Когда пришли к оврагу, отец попросил сотника разрешить ему помолиться перед смертью.
Сотник, прищурив глаза, медленно подошел к нему, потом резким броском руки схватил за бороду:
— А-а-а-а... сволочь красная! Бога вспомнил? А ты веришь в него?
Ударом кулака свалил старика, и тот пролежал несколько минут. Подошел старший офицер и приказал поднять его. Потом, подталкивая, подвели обоих к оврагу. Казаки конвоя отошли в сторону. Сухо щелкнули затворы винтовок.
— Прощай, сынок, — положив окровавленную голову на плечо Назара, тихо сказал отец.
— Прощайте, батя.
Услышав разговор, офицер бросился к старику, стал наносить новые удары, приговаривая:
— Не-е-ет... я тебя так не расстреляю. Еще потешусь над тобой.
И вдруг в то время, когда пьяный палач повернулся к брату, отец нанес беляку сильнейший удар кулаком в висок. Несмотря на то что старику шел 75-й год, он обладал редким здоровьем. И, видимо, в ту предсмертную минуту в последний удар вложил всю свою богатырскую силу. Глухо охнув, офицер замертво рухнул на землю.
