Читать «В степях донских» онлайн - страница 48

Но далеко не все отдыхали в ту ночь. Тимофей Литвинов, Григорий Галабин, Дмитрий Попов, прикрываясь темнотой ночи, пробирались назад, к станции Лихой. Во время отхода войск мы не успели эвакуировать несколько вагонов с горючими материалами. Оставить их врагу? Ни за что! Командир решил послать этих смельчаков в самое логово врага и во что бы то ни стало взорвать вагоны. Им удалось проскользнуть мимо часовых,  снять охрану на вокзале и, подложив взрывчатку, поднять на воздух вагоны с горючим.

Но уйти оказалось не так-то просто: взрывом разметало вокруг горючее, и оно, вспыхнув гигантским костром, осветило всю окрестность — хоть иголки собирай! Группу Литвинова немцы окружили. Пришлось пробиваться с помощью штыка и пули. В рукопашной схватке солдаты схватили Гришу Галабина.

Страшную, мученическую смерть довелось ему принять от рук врага. Как только не изощрялись бандиты в пытках над безоружным бойцом! Его били шомполами, запускали иглы под ногти, вырезали пятиконечные звезды на теле, но герой не изменил. Утром Гришу повесили.

— Нас всех не уничтожите! Нас много! За меня отомстят! — гордо прозвучали его последние слова.

Утром началась переправа через Северный Донец. Стоит только перешагнуть через мост двухсотсаженной реки — и вот станция Белая Калитва, а дальше до Тихого Дона и Чира таких больших водных преград нет.

И всем кажется: достаточно перебраться на левобережье, как прекратится преследование немцев и белоказаков, останутся позади все тяготы и невзгоды похода. Но это оказалось не так. Да и переправиться через реку не просто. Зная заранее о движении к Северному Донцу армии Ворошилова, белоказаки стянули сюда огромные силы. Мост заминировали, ждали только сигнала. Однако, тут они просчитались — не ожидали столь быстрого подхода передовых эшелонов к реке. Поэтому успели разрушить только часть дамбы и повредить первый пролет.

Налетевшие как снег на голову красногвардейцы отряда Романовского разогнали вражеских саперов и предотвратили взрыв. Но врагу все же удалось разрушить гужевой мост. Осталась узенькая, в одну колею, полоска железной дороги через реку. А рядом скопилось огромное количество эшелонов, подвод, артиллерии, воинских частей.

Все это расположилось вокруг говорливым, беспокойным табором — он шумит, орет, волнуется, требует переправы. Зной нестерпимый, пыль, жажда, рев скотины, плач детей. Немецкие самолеты висят буквально над головой, сыпят частыми очередями свинца, швыряются бомбами. По распоряжению Щаденко быстро исправили  повреждения насыпи и пустили эшелоны. Беженцы, бойцы тоже не стали ждать — соорудили плоты, бросили в воду бревна, вязанки хвороста — плывут, гребут к противоположному берегу.

На протяжении десяти километров вдоль реки — на земле и на воде — все кишит потревоженным муравейником. Бьют вражеские батареи, и в самой гуще людей, повозок, эшелонов вздымаются кверху черные шапки разрывов. И так несколько суток, наполненных до краев тревогой, атаками, обстрелами.