Читать «В степях донских» онлайн - страница 22

Мы начинали понимать, о каких «яблоках» идет речь  и куда хотят их переправить. План созрел мгновенно: воспользоваться случаем, перехватить оружие.

Договорившись с товарищами, я облачился в форму казака, положил под подкладку папахи письмо и, выбрав хорошего коня, помчался в хутор.

По пути обдумывал, как вести себя, чтобы не вызвать подозрений, припоминал необходимые казачьи слова для обращения к полковнику. Надо быть готовым к любой неожиданности. Может все оказаться в порядке, но если станичники заметят неладное, считай — пропал: ухо казачье очень чуткое, натренированное.

Когда вскочил на бугор — вдали открылся хутор. Среди хат бурым пятном маячила жестяная крыша высокого помещичьего дома. С беспокойством подумал: «Не лучше ли повернуть назад, пока не поздно?» Но тут неожиданно из-за ближних садов вынырнули два верховых и замахали руками:

— Стой!

Рука невольно натянула повод, судорожно сжала его. Усилием воли поборол себя и пустил лошадь легким наметом навстречу всадникам.

— Што за человек, откуда? — спросил приземистый, невысокого роста казак, ладно сидевший на неспокойном, гарцующем коне, и протянул руку, на которой висела красивая узорная плеть. — Документ?

— С Тацинки, — бойко ответил я, удивляясь собственному спокойствию, — лично к полковнику Крюкову с пакетом.

Оглядев меня с ног до головы, верховые пристроились по бокам, и мы двинулись в хутор. По дороге поговорили о станичных новостях, собеседники попросили угостить табачком, и вот мы въехали в просторный помещичий двор.

Со всех сторон кинулись во двор казаки, вмиг окружили, засыпали вопросами. Что там, в Тацинской? Как с Советами: живут, ай уже поразогнали? Поднялись ли в окрестных станицах супротив большевиков или еще выжидают?

Но рассказать об этом не удалось, вышел из дома человек и крикнул:

— Полковник зовет к себе.

Оправив одежду, оружие, я решительно шагнул на высокое резное крылечко. Навстречу, видимо не вытерпев,  шагал сам хозяин — высокий, тучный, седоусый старик, в накинутой на полные плечи новенькой защитной бекеше. Я хотел по-солдатски вытянуться, но тот торопливо замахал руками:

— Знаю, знаю, браток, давай сюда.

Затянул в просторную, обставленную хорошей мебелью комнату, нетерпеливо затормошил:

— Выкладывай все, да поживее. Что передал сотник?

Записка подействовала на полковника возбуждающе. Зажав ее в руке, он несколько раз метнулся по комнате и вдруг, повалившись на колени в угол, где тускло отсвечивали серебром многочисленные иконы, истово закрестился:

— Спаси и помилуй мя, господи! Вразуми и наставь на путь истинный сыновей твоих! Подкрепи их дух, умножь силы на поле брани, даруй победу.

Не без труда подняв с полу свое тучное, ослабевшее тело, Крюков торопливо шагнул ко мне. Рыхлое, отечное лицо его подергивалось в нервном тике, из красных, припухших век струились слезы. Обняв и троекратно расцеловав меня, радостно воскликнул:

— Наконец-то началось великое свершение! Голубчик, милый голубчик! Ты вразумел, какую радость привез мне?

Не прошло и пяти минут после приезда, а во дворе все пришло в движение, по хутору засновали конные посыльные. Сам полковник — радостный, помолодевший — то стоял на крыльце и отдавал быстрые, решительные распоряжения, то сновал по двору, и всюду слышался его громкий, басовитый голос.